Грани снов
Шрифт:
На подоконнике предательски портился кабачок. Лучше бы мама отдавала ему сразу кабачковую икру...
Зеркало без рамы в темной прихожей отразило Славу в виде силуэта. На секунду ему показалось, что оно дрогнуло и пошло волной, отразив длинный коридор и ряд факелов . Нет, это соседи долбанули чем-то в стену.
— Опять наваждения... Я всё-таки либо слишком много пью, либо слишком мало пью...
Он всё-таки открыл банку пива и включил хоккей. Хотелось пойти на днюху Серого. Но его днюха упрямо повторялась каждый год, а Лера появилась один раз в жизни.
— Если ты всё-таки бываешь,
***
Сон был тягучий и неясный. Вокруг плыл непрозрачный плотный туман.
Они шли по полю, и он знал, что это поле с высокой и наверное осенней судя по цвету травой. Она хлестала по рукам.
Фигура в плаще с капюшоном двигалась среди этой травы на несколько шагов впереди. Иногда она оборачивалась, но лицо было сложно различимо в густой тени капюшона.
Он порой ускорялся и, догнав, брал за руку, тогда она улыбалась и на мгновение черты лица становились похожи на Леру. А потом неожиданно опять оказывалась впереди...
Вячеслав открыл глаза. Он смутно подозревал о связи утреннего призрака, Леры и девушки в капюшоне из сна, но здраво отбрасывал этот вариант. Он был из тех, кто готов поверить в бога, если ему покажут и дадут потрогать летающего ангела. Конечно, с соответствующими проверками на скрытые технологии и гипноз.
Однако, с раннего утра ему придется применить техники гипноза к матери, чтобы отец отдал ему машину вместо поездки в СНТ. Что там делать сейчас вообще?..
Не разрешив ни один вопрос, Слава поворочался и снова позволил сну забрать его.
Часть 3.
Часть III
Лера
***
Погода неожиданно расщедрилась на несколько солнечных лучей, сквозь облака, и в целом за ночь в городе стало немного суше.
Лера сидела на месте пассажира и разглядывала, то новые синие резиновые сапоги, то улицы за окном. Утренний свет безжалостно открывал серые внутренности города.
Железогорск не мог похвастать какой-либо привлекательной архитектурой. Весь город был сосредоточен возле монструозного металлургического комбината. От "исторической" части практически ничего не осталось, кроме нескольких кварталов с деревянными бараками.
В советское время город перестраивали, поэтому большая часть центра была застроена обшарпанными ныне пятиэтажками. Унылые монолитные девятиэтажки теснились ближе к окраинам. В городе, конечно, был парк с фонтаном и детской площадкой, но сейчас, сквозь обнаженные ветви деревьев, было заметно, что парковое хозяйство давно запущено.
— В этом есть определенная прелесть... в общем ощущении заброшенности, — поделилась Лера, — но, насколько мне известно, ваш завод одно из самых эффективных предприятий концерна. Как же получается, что люди живут вот так?
— Как “вот так”? Как развалилось в девяностых, так и осталось. Ты знаешь, я могу понять бизнесменов. Зачем улучшать жизнь тех, у кого в любом случае выбора немного? Мы не в Америке, это там человек способен взять и переехать на другой конец континента. Мы привязаны к своим квартирам, к родственникам. Кто-то уезжает, конечно. Но оставшихся хватает для работы производства.
Машина выехала из города на шоссе и Вячеслав прибавил скорость. И молил всех несуществующих богов, чтобы старенькая отцовская “Нива” не подвела и продержалась молодцом до возвращения в город.
— Мы ведь ничего не можем изменить, поэтому особо и не рассуждаем. Лучше сейчас на реку будем смотреть, это намного интереснее, почти как ночной завод.
— Могли бы! — с внезапным жаром начала Лера. — Если бы чуточку подтянули общий уровень жизни. Вот ты, например. Мог бы учиться дальше и вернуться сюда человеком с более...
Она осеклась.
— Да, я идеалистка. Папа тоже так сказал. "Ну, едь, посмотри", — он сказал. "А потом предложи, что делать." И снисходительно так сказал, как ребенку. Как будто я ничего не понимаю. И ты сейчас тоже, как он.
Машину чуть тряхнуло и темная прядь упала девушке на щеку. Она замолчала, глядя на ноябрьский с неожиданным солнцем пейзаж.
— Прости. Это действительно не тема для загородной прогулки. Вон и у вас тоже... сегрегация и социальное расслоение, — Лера показала на огороженные высокими заборами коттеджи поодаль от дороги. Съезд к ним выглядел свежеасфальтированным.
— Если бы так, как ты, думал хотя бы каждый пятый, здесь был бы рай. В смысле, везде был бы рай. Или хотя бы коммунизм. А одной тебя будет мало. Представь, что ты стала единственным акционером завода. И для масштабности, ещё и мэром Железогорска. Завод у тебя хороший, процесс налажен, он очень прибыльный, и оборудован так, что в него много вкладывать уже не надо. Ты идеалист и начинаешь заботиться о своих рабочих. Для начала, например, прилично повышаешь их доход. Завод всё равно работает в плюс, ты можешь себе это позволить. Ты думаешь, они начнут учиться? Или хотя бы вместо водки пить виски? Нет же, они будут пить больше водки. И красивый город они не будут беречь. Надо целиком менять мышление народа, иначе никак не получится сделать хорошо. Вот эти ребята этим пользуются, и строят себе коттеджи, покупают дорогие машины, строят дачи, кто на нашем юге, а кто и в Португалии. Вот ты хочешь, например, выделить гранты на учебу. Я, например, скорее решусь и поеду учиться, Пашка тоже продолжит, а Виталя, Серый, Санёк? Даже если ты им оплатишь учебу и дашь стипендию, они просто забьют. Не знаю уж юридических тонкостей таких контрактов, может, они тебе будут должны всю жизнь потом.
— Ого! Ты говоришь как профсоюзный агитатор, — засмеялась девушка. — Мог бы сделать карьеру как помощник какого-нибудь депутата. Я знаю парочку. Они и вполовину не так убедительны. Напомни мне позже, чтобы я опять завела разговор об образовании.
Вячеслав рассмеялся.
— Я согласен быть только почётным помощником депутата. А по нечётным – сталь варить. Прости, старая глупая шутка. Мы обязательно поговорим об образовании.
Минут через двадцать Слава свернул на грунтовку, а ещё через пять остановил чудо отечественного автопрома.