Грани снов
Шрифт:
— Выбирать и потом изменять выбор, — откликнулся он вслух на ее мысль. — Но... Но почему же ты всё чаще выбираешь холодность?
Гила звонко рассмеялась и повернула свое неуловимо изменившееся лицо к нему.
— Разве я — это ледяная Она? А ты — малыш Вилли? Не стоит думать об этом. Здесь у нас почти нет имен, хотя ты зовешь меня Леди, а я тебя Уилл. И “мы” здесь так же возможны как эта трава и небо. И когда ты найдешь сюда путь, я буду здесь и буду ждать тебя.
Сознание сместилось. “Это же сон?” — спросил кто-то в его голове.
— Ты поэтому меня искал вот здесь? — она тихонько ткнула пальцем ему в лоб. Потом задержала руку на щеке. — Чего ты хочешь?
Уилл улыбнулся в ответ, позабыв неприятное ощущение раздвоения.
— Чего я хочу прямо сейчас? Чтобы лето не кончалось. И, пожалуй, не просыпаться!
Девушка погладила по щеке и вздохнула.
— Ах, Уилл... Это не в моих силах. Ты должен сам найти способ, чтобы эти желания сбылись.
Солнце уже наполовину село за горизонт. В воздухе разлилась прохлада. В совершенно чистом небе прогремели раскаты грома. Гила, или уже не она, зябко передернула плечами и высвободилась из объятий.
— Кажется, нам обоим пора...
Она встала и стряхнула травинки с сарафана. Последние лучи, проникнув сквозь тонкую ткань, обрисовали ее силуэт.
— Ну что ж, хоть я и отчаянно рискую проснуться...
Уилл встал и обнял девушку за талию. Она была так близко в этом наваждении…
— Всего один поцелуй... И станет ясно, что будет дальше, лето или зима.
Поцелуй вышел коротким и скорее, нерешительным.
"Ты сделал это, Вилли. Остаётся верить, что это не было шагом в никуда. Но ведь... Это прекрасно!" И он снова не понял, чье одобрение прозвучало так отчетливо, как голос.
Гила чуть отстранилась, уперевшись ладонями ему в грудь, ее глаза больше не были темными, они стали такими же теплыми и золотыми как верно мед, собираемый шмелями с этих трав. Она понимающе улыбнулась, и, приподнявшись слегка на носочки, притянула его голову к себе. Тихо, едва слышно сказала на ухо:
— Спасибо... Там, где ты сейчас, Вяч, все это невозможно. Это возможно только здесь. Спи… Я буду ждать.
Она нежно поцеловала парня в щеку и рассыпалась тысячью мерцающих искр в его руках.
По траве пробежал быстрый ветерок, дунул Уиллу в затылок. Застрекотали цикады, в небе начали загораться огоньки незнакомых звезд…
Вяч? Кто это? Что это?
Он ещё долго сидел в ночи, не зная, как проснуться и вернуться из этого лета. Наваждение затягивало и не отпускало. Заснуть во сне? Уилл повалился на спину в траву.
"Интересно, как называются местные созвездия? Интересно, что будет, если тут уснуть? Интересно, кто же она такая? Ведь она не… А куда она ушла? А ушла ли она вообще? А была ли она?
Звезды моргнули. Их узор стал похож, болезненно похож на контуры лица.
“Интересно, я всё это сам придумал?” — и этот вопрос Уильям точно себе не задавал.
“Погоди, я хочу понять, — сказали беззвучно губы. — И помнить. Можно мне помнить?”
— Наверное, можно, — не менее озадаченно пробормотал Уилл. — Ты… кто?
Но звезды остались равнодушны к его вопросам, рассыпавшись в беспорядке. Парень посмотрел на них еще немного и… заснул.
Хранитель
***
"Он придет. Он найдет дорогу. Надеюсь, я все сделала правильно."
Хранитель скользила по пустым залам замка в задумчивости, наполняя его деталями. Там завитушка на резьбе, здесь кисть бахромы на подвязке гардины...
"Он придет. Может быть не скоро, но он будет искать..."
Но кто из них придет, она сказать не могла. Ну… или один, или другой. Ее слышали оба. Хотя двухуровневый сон было распутать не так легко, отделить мысли и желания одного от неумелых попыток управлять всем у другого.
Она вздохнула. Вздохнула! Она дышит! Совсем забыла… Спасибо, Леди… Надо обрадовать повариху, что теперь госпожа будет есть каждый день, а не раз в две их дюжины.
И на Хранителя теперь свалился весь мир, созданный Гилой. Ей теперь и решать. Сначала, пожалуй, она спустится в городок на берегу…
Вячеслав
***
Рука потянулась к бутылке. Вячеслав помедлил, взял ее и с садистским удовольствием вылил в раковину дорогой, подаренный зарубежными коллегами, виски. Он и так чувствовал себя глупо, когда те, “следуя русским традициям”, прислали им на всю лабораторию подарков к Новому году и ребята, пряча глаза, почему-то отдали бутылку ему.
Он не будет сегодня пить. Он давно не пьёт. И это давно уже не выход.
Наверное, следовало поехать к родителям, но… Как заставить себя вернуться, когда даже спустя столько лет, все будет напоминать о той осени?
Мать будет звонить уже совсем скоро, у них полночь наступит раньше. Вячеслав будет слушать поздравления и вздохи, что он мог бы “один раз, ради них, наплевать на свою проклятую гордость и попросить Лену отпустить детей с ним в Железогорск”.
Но Вяч не хотел звонить бывшей жене. Тем более, что они, ее новый муж, она сама и дети, уезжали на каникулы, то ли в Швейцарию, то ли во Францию…
И этот новый год он снова встретит один, втайне желая того самого сна, где у него еще все хорошо. И не просыпаться бы…
В большой пустой квартире пахло мандаринами. Он и забыл, что аспиранты подарили ему горшок с елкой и, наверное, ящик оранжевых кругленьких и упругих плодов. Вяч запоздало пожалел о виски, усмехнулся, представив, как он сидит в полутьме кухни и закусывает золотистый напиток килограммом мандаринов. Золотистый…
Уильям
***