Граница горных вил

Тихомирова Ксения

— А унести даст?

— Да.

— А щит вилы?

— Точно так же.

Бет быстро посмотрела на меня, но ничего не прибавила.

Утром ребят хватились не рано. По логике вещей Санька должна была начать дежурить в шесть утра. А Андре — идти отсыпаться. К нему никто не заходил: зачем тревожить человека? К счастью, соседка Саньки по домику, Маша (третьей раньше была Джейн), никак не могла найти какую-то хозяйственную ерунду и в начале девятого позвонила на пост. Пост не отвечал. Маша всполошила ближайших соседок — Ганку, Сьюзен, Лизу, последняя встревожила Тима. На пост отправились большой толпой, обнаружили потайной коридорчик, выбрались наружу (со

всеми мыслимыми предосторожностями) и нашли беспомощную невменяемую Саньку. А Андре нигде не оказалось. Кстати сказать, работал ли Санькин ремень, никто не посмотрел, а когда его сняли, он отключился автоматически.

Дали знать Дьюле, дону Пабло, Кэт — Кэт в первую очередь. Кто-то заметил, что граница по-прежнему открыта. Шансов, что охотники еще не выбрались за пределы страны, почти не оставалось: слишком много времени прошло. Но все-таки Кэт попросили немедленно закрыть границу. Однако — это было самым диким во всей истории — Кэт закрыла границу только сутки с лишним спустя.

Глава 3

ПОПЫТКИ РАЗОБРАТЬСЯ

Мы начали с больницы, а не с Кэт. Нужно было отрядить врача к Дени и повидать Саньку. Дон Пабло уверял, что на девочку больно смотреть, и, конечно, оказался прав. Говорить она почти не могла: каждое слово отдавалось болью в голове. Но все-таки она нас форменным образом допросила. Выбрав меня в качестве жертвы (знала ведь, что я вру бесталанно), Санька, не отрывая глаз от моего лица, сказала:

— Врач говорит, что у Андре такая же контузия.

— Можешь не сомневаться, — кивнул я.

— Дело не в этом. Я вижу… по всему, что мне все врут. Его убили?

— Нет. Утащили как заложника.

— Куда?

— Пока не знаю. Но я его найду, из-под земли достану, — сказал я честно то, что думал.

Но Санька продолжала строго смотреть на меня: сплошные темно-серые глаза на бледно-сером лице и даже не синие, а черные круги под глазами. И я добавил:

— Он им живой во много раз нужней, чем мертвый.

Санька скривила губы. Я и сам понимал, что это страшненькое утешение.

О пропавших пограничниках Дьюла тоже ничего утешительного не рассказал. Окрестности западной базы прочесали. В процессе поисков наткнулись на встревоженного Стояна. Он, как и мы с Бет, пропустил главные события: с двумя старшими сыновьями перегонял овец наверх, на летнее пастбище, а всем прочим домочадцам велел закрыться колпаком и не высовываться. Теперь он, как и мы, пытался провести расследование и даже кое в чем преуспел. Он показал Дьюле сброшенный в глубокое ущелье искореженный, обгорелый джип. Пограничников в нем не оказалось. На самой базе явно кто-то побывал, там тоже что-то жгли. Пахло бензином и паленой резиной, но остатки костра были тщательно уничтожены. Стоян провел Дьюлу по следам и показал то место, где Дени встретился с Рён (смытых охотников им не попалось: наверно, в самом деле, как-то выплыли), потом — где охотники пересекли границу. Оставалась надежда, что Стефана и Рикардо тоже утащили как заложников, но слабая. Джип явно подбили («из гранатомета», — услужливо повторила моя память то, что без конца твердили по телевизору). У нас не нашлось экспертов, которые могли бы восстановить картину боя, но и так было видно, что дело плохо. И это пока все, что удалось узнать.

Инге не терпелось забрать врача и ехать. Они отправились в машине, по коридору (внутри него, по крайней мере, не подобьют). Коридор Инге проложила сама. Ее коня мы предложили отвести в пограничное село, но Инге сказала:

— Нет. Пусть побудет здесь.

Я к вам еще приеду и сама его заберу. Заодно посмотрю, как вы тут.

Наиболее сильное впечатление на Инге произвела Санька. Пока мы разговаривали с ней, Инге все время тихонько гладила ее по голове, чем, может быть, отчасти снимала боль, и пристально смотрела в бледное лицо. Прощаясь с нами, Инге деловито сообщила:

— Приеду за Гнедком — заберу у вас девочку. Внизу она может зачахнуть от тоски, а наверху ей будет легче.

Мы простились с Инге и приступили к самой трудной части расследования — к разговору с Кэт.

Дверь взламывать не пришлось — и на том спасибо. Больше того, Бет сразу удалось сотворить чудо и вывести сестру из шока. После рождения Николки Бет приобрела одно новое свойство: раньше она как будто не решалась открыто выражать свои чувства. Стеснялась лишний раз погладить по головке, что ли. Все дети знали, что она их любит бесконечно, но мало кто бросался ей на шею. Теперь она легко и просто гладила, обнимала, целовала, утешала и вояку Дени, и суровую Саньку, и даже Кэт.

Та сидела в своей спальне в глубоком кресле. Окна были занавешены тяжелыми шторами, над кроватью — такой же тяжелый пышный полог (Кэт меняла свои интерьеры не реже чем раз в два года). В комнате царила полутьма. Дышать, конечно, было чем, но я тихонько открыл окна, пока Бет решительно извлекала сестру из пучины горя. Кэт, почувствовав, что ее не ругают, а жалеют, расплакалась, схватила Бет за руку, уткнулась ей в плечо и долго, с подвываниями и всхлипами, выплескивала свое отчаянье.

Сказать, чтобы она совсем пришла в себя, увы, никто бы не смог. Когда слезы, в конце концов, иссякли, и она стала отвечать на вопросы, мы с Бет с ужасом поняли, что у Кэт не все в порядке с головой. Будто ее и впрямь заколдовали. Ее рассказ о происшедшем иначе как бредом, на мой взгляд, назвать было нельзя. Она осознавала, что Андре попал в руки охотников, но ни в какую не желала связывать это с визитом Альбера (а наведался к ней, разумеется, именно он).

— Нет, нет! Альбер сказал: «Какой хороший мальчик. Пусть завтра придет в гости». И добавил так лукаво: «Может быть, без своей белокурой феи?» А утром… утром его уже не было.

— А Альбер был? — спросила Бет.

— Альбер? — Кэт растерялась, стала морщить лоб. — Не знаю. Я о нем не подумала, даже не проводила… Он простит меня… Я ничего с тех пор не соображаю…

Я удержался от комментария (насчет того, с каких пор она ничего не соображает) и спросил:

— Альбер видел, как ты давала коридор?

— Да, видел. Он расспрашивал меня, как все это работает. Я объяснила, что коридор — очень опасная вещь. Даже вилу можно в нем покалечить.

— Отлично, — сказал я.

Кэт не услышала.

— А что было потом? — спросила Бет.

— Потом? Мы ужинали при свечах. Я пожелала ему спокойной ночи и ушла во дворец, а он остался в гостевом покое.

— На явочной квартире? — уточнил я.

— Да, там. Нет, утром его не было. Я вспомнила. Я точно помню! Но я все сделала, как он просил.

— А что же он просил? — тихо вступила Бет.

— Не помню.

— Может быть, не закрывать границу?

— Да. Да, он хотел вернуться по какой-то дальней дороге.

— На чем?

— На маленькой спортивной машине. Она очень мощная и всего двухместная.

— Какого цвета?

— Темно-синяя. А «Роллс-Ройс» так и не забрал…

— Кэтти, зачем он приезжал? — спросила Бет.

— Как зачем? Он мой жених, — она посмотрела на Бет с каким-то удивлением. — А разве вы не знаете?