Граница не знает покоя
Шрифт:
Когда Иван Волков отправлялся в первый свой самостоятельный наряд на границу, начальник заставы Охримчук полушутя, полусерьезно сказал ему в напутствие:
— Ну нот, товарищ Волков, теперь и вы стали настоящим пограничником.
Иван навсегда запомнил эти слова. И границу стерег на совесть.
В мае долго не темнеет. Проверив снаряжение, пристегнув к поясу патронные диски, привычным движением повесив на шею автомат, Волков еще засветло ушел на границу. Лес был полон весенним шелестом, сладким запахом трав, тихо шумели под легким ветром
К ночи небо заволокло тяжелыми тучами. Серпик только что народившегося месяца скрылся за причудливым облаком и больше уже не показывался. Лес погрузился в такую тьму, словно его облили черной тушью. Полил мелкий дождь. Чувствовалось, что зарядил он на всю ночь.
Волков поплотней натянул на голову фуражку, запахнул брезентовый плащ и пошел по знакомой тропе, весь обращенный в слух. Время в дозоре для него никогда не тянулось медленно, не казалось бесконечным — ведь он выполнял свою работу, свою святую обязанность. Так было и на этот раз.
Было уже около двух часов ночи. В три придет смена. Он не встретится с ней в пути, но будет знать: пограничники на своем посту.
Дождь лил, создавая сплошной шум. Вот прошелестела сорвавшаяся с дерева шишка.
Вдруг к обычным шорохам леса примешался еще один, потом он повторился. Волков насторожился, крепче стиснул в руках автомат. Шорох стал громче, он явно приближался. Иван залег в кусты, стал ждать. Ему послышались отчетливые конские шаги, но впереди все еще ничего нельзя было рассмотреть.
Что это — холодные капли дождя или мурашки предательски поползли по спине? Волков собрал в кулак свою волю и негромко крикнул в темноту:
— Стой! Пропуск!
Секунда, другая… Они показались Ивану вечностью.
— Пропуск! — вновь повторил он.
Послышался голос, сообщивший из темноты пароль. Свои. Отлегло от сердца.
Вскоре Иван уже отчетливо увидел очертания двух всадников, подъехавших на голос. Один из них был замполит Лызин, второй — рядовой Ковалевский.
— Рядовой Волков, где же вы? Выходите.
Дозорный поднялся из кустов у самой лошадиной морды.
— Докладывает рядовой Волков. За время несения службы нарушений границы не было!
— Молодец, Волков! — похвалил Лызин Ивана.
От похвалы начальника Волков расцвел.
— Продолжайте мести службу, — сказал замполит.
— Да мне уже на заставу пора, — широко улыбнулся Волков, — смена идет, — Он поглядел вслед растаявшим в темноте всадникам и медленно пошел вдоль границы. Волков шел легко и свободно. До заставы оставалось каких-нибудь полтора километра, как вдруг тот же шорох, что и прежде, долетел до слуха пограничника. «Неверное, Лызин и Ковалевский возвращаются на заставу», — подумал Волков. Но, помня законы границы, все же залег в неглубокую лощинку и прислушался. Шорох несколько раз повторился.
И вдруг Волков видит, как прямо на него от границы идет человек, местами пригибаясь, часто останавливаясь. Неужели этот человек и есть настоящий нарушитель, враг? Сердце
— Стой! Пропуск! — И Волков как из-под земли вырос перед нарушителем.
Человек метнулся чуть в сторону, попытался сунуть руку в карман, но блеснувший автомат и грозное предупреждение пограничника заставило его оставить эту попытку.
Положив на землю лазутчика и заставив вытянуть руки вперед, Волков обыскал его, а затем дал условный сигнал на заставу.
Держа оружие наготове, Волков связал руки нарушителя и затем скомандовал:
— Встать! Вперед! Шаг влево, шаг вправо считаю попыткой к бегству и стреляю без предупреждения.
Через несколько минут подоспела группа пограничников во главе с капитаном Охримчуком, которому с границы уже сообщили, что обнаружен след. Командир тепло поблагодарил солдата за отличную службу. А через неделю на заставу пришел приказ: наградить рядового Волкова нагрудным знаком «Отличный пограничник», предоставить отпуск на родину.
…Десять дней не был Волков на заставе, ездил домой к матери, в Тульскую область.
…Отпуск пролетел, как жаворонок над лугом. Волков возвращался на заставу, пожалуй, с не меньшим трепетом, чем ехал домой. Она стала его родным домом.
Вот он уже распахнул ворота и четко доложил проходившему по двору старшине Казаченко:
— Рядовой Волков из отпуска прибыл!
Это был все тот же невысокий, курносый солдатик, но удивительная собранность, уверенность, четкость сквозили теперь во всех его движениях, а в круглых ясных глазах появилось выражение решительности. Даже непокорный темно-русый вихор был тщательно приглажен под фуражкой. Казаченко не без удовольствия окинул всю его ладную фигуру.
— Прибыл? Вот и хорошо. Сегодня отдохнешь с дороги, а завтра на службу.
И потекла пограничная жизнь своим чередом — четкая, размеренная, строгая. Побывали в подшефном колхозе имени Семена Пустельникова. Иван не без гордости узнал, что портрет его дорогого друга висит на видном месте в правлении колхоза, что пионерская дружина носит его имя. Рядовой Ковалевский рассказывал о героическом подвиге ефрейтора Пустельникова сельским комсомольцам. Казалось, что Семен и не умирал никогда, а просто находится в длительной отлучке и вот-вот приедет.
Однажды декабрьским вечером пограничники собирались в наряд. На дворе разыгралась такая непогода, что кое-кто из них даже позавидовал Волкову и Егорову, которые были выходные и оставались в казарме.
Иван вышел на крыльцо, чтобы проводить товарищей, и поежился от холода. Кругом дула, свистела, выла метель, слепила глаза мокрым снегом. Пограничники, едва только успев отойти несколько шагов, скрылись из глаз. Их следы тут же замело снегом. Да, нелегко сегодня на границе.
Однако недолго Волкову, Егорову и другим пришлось отдыхать. Через два часа вся застава была поднята по тревоге.