Граница вечности

Фоллетт Кен

Когда вошел Мартин Лютер Кинг, президент Кеннеди пожал ему руку и сказал:

— У меня есть мечта.

Идея хорошая, подумала Мария, но едва ли будет оценена. Мечта Кинга зародилась под влиянием жестоких репрессий. Джон Кеннеди родился в семье, принадлежащей к привилегированной американской элите, влиятельной и богатой. И как у него могла появиться мечта о свободе и равенстве? Кинг, вероятно, тоже почувствовал это, поскольку он смутился и заговорил на другую тему. Мария знала, что потом в кровати президент спросит у Марии, в чем была его оплошность,

и ей придется нежными и утешительными словами объяснять ему.

Кинг и другие лидеры движения за гражданские права с утра ничего не ели. Когда президент понял это, то заказал кофе и сэндвичи для них на кухне Белого дома.

Мария собрала их для протокольного фотографирования, и потом началась беседа.

Кинг и его сподвижники были в приподнятом настроении. После сегодняшнего митинга они сказали президенту, что законопроекту о гражданских правах следует придать более жесткий характер. Они мотивировали это тем, что могут возникнуть новые социальные слои, которые будут выступать с позиции расовой дискриминации в сфере трудовой занятости населения. Кроме того, тревогу вызывает то, что большое число темнокожей молодежи бросает школу, не видя перспектив в будущем.

Президент Кеннеди высказал пожелание, чтобы негры следовали примеру евреев, которые придают большое значение образованию и делают все, чтобы их дети учились. Мария родилась в негритянской семье, и ее родители так и поступали, поэтому она была согласна с президентом. Если негритянские дети бросают школу, разве это проблема правительства? Но она также обратила внимание, как ловко Кеннеди перевел разговор с конкретного вопроса о том, что миллионы рабочих мест зарезервированы исключительно для белых.

Они просили Кеннеди возглавить поход за гражданские права. Мария знала, чем заняты его мысли, чего он не может сказать вслух: если он слишком крепко свяжет себя с неграми ради их Дела, все белые проголосуют за республиканцев.

Практичный Уолтер Рейтер предложил другой ход: наметить бизнесменов, стоящих за республиканской партией, и вывести их из игры небольшими группами. Скажите им, посоветовал он, что если они будут артачиться, то пострадают их доходы, Мария знала, что это тактика Линдона Джонсона — комбинация заигрывания и угроз. Президент проигнорировал совет — это не его метод.

Он попытался мысленно представить себе, кто из конгрессменов и сенаторов будет голосовать против законопроекта о гражданских правах. Вырисовывалась удручающая картина предрассудков, апатии и малодушия. У него возникнут серьезные проблемы с принятием даже смягченного варианта законопроекта, объяснил он; любой более жесткий — будет обречен.

Эти перспективы омрачили настроение Марии. Она почувствовала себя усталой, подавленной и разочарованной. У нее заболела голова, и ей захотелось домой.

Встреча продолжалась более часа. К тому времени, когда она завершилась, эйфория улетучилась. Лидеры движения за гражданские права вышли из кабинета с разочарованными, расстроенными лицами. Это хорошо, что у Кинга есть мечта, но американский народ не разделял ее.

Мария

едва могла поверить в это, но, несмотря на все, что сегодня произошло, великое дело равенства и свободы не продвинулось ни на шаг.

Глава двадцать восьмая

Джаспер Мюррей был уверен, что получит должность редактора «Сент-Джулиане ньюс». Вместе со своим заявлением он представил вырезку из «Дейли экоу» со статьей о речи Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». Все говорили, что статья написана великолепно. Ему заплатили 25 фунтов — меньше, чем за интервью с Иви. Политика не столь прибыльна, как великосветский скандал.

— Тоуби Дженкинс не напечатал и абзаца нигде, кроме как в студенческой прессе, — сказал Джаспер Дейзи Уильямс, сидя в кухне на Грейт-Питер-стрит.

— Он твой единственный соперник? — спросила она.

— Насколько мне известно, да.

— Когда ты узнаешь решение?

Джаспер взглянул на часы, хотя знал, сколько было времени.

— Сейчас идет заседание комиссии. Они повесят объявление у кабинета лорда Джейна, когда пойдут на обед в двенадцать тридцать. Там мой друг Пит Донеган. Он будет моим заместителем. Он сразу же мне позвонит.

— Почему ты так хочешь занять эту должность?

Потому что знаю: я намного лучше других, подумал Джаспер: в два раза лучше, чем Кейбред и в десять раз лучше, чем Тоуби Дженкинс. Я заслуживаю эту работу.

Но он не стал откровенничать с Дейзи Уильямс. Он относился к ней с некоторой осторожностью. Она любила его мать, но не его самого. Когда интервью с Иви появилось в «Экоу» и Джаспер делал вид, будто он обескуражен, ему показалось, что Дейзи не очень-то в это поверила. Он не мог выкинуть из головы тревожную мысль, что она видит его насквозь. Но она относилась к нему с добротой из лучших чувств к его матери.

Сейчас он изложил ей смягченную версию правды.

— Я могу сделать из «Сент-Джулиане ньюс» лучшую газету. Сейчас она похожа на приходской листок. В ней рассказывается, что происходит, но она избегает конфликтов и разногласий. — Он стал придумывать что-нибудь, что соответствует идеалам Дейзи. — Например, в Колледже Святого Юлиана есть правление, некоторые члены которого имеют капиталовложения в ЮАР, которая проводит политику апартеида. Я опубликовал бы эту информацию и спросил бы, как такие люди могут руководить известным либеральным колледжем

— Замечательная идея. — оживилась Дейзи. — Это будет им хорошим уроком.

В кухню вошел Валли Франк. Был уже полдень, но он, вероятно, только что встал, потому что возвращался поздно после рок-н-ролльных концертов.

Дейзи спросила у него:

— Что ты собираешься делать сейчас, когда Дейв в школе?

Валли положил растворимый кофе в чашку.

— Репетировать на гитаре, — ответил он.

Дейзи улыбнулась.

— Если бы твоя мать была здесь, она спросила бы, почему бы тебе не попробовать заработать немного денег.