Граница вечности
Шрифт:
Какое-то время Джордж чувствовал, что общественное мнение склоняется в пользу гражданских прав. Комитет конгресса внес более жесткое добавление в законопроект Кеннеди, по которому запрещалась дискриминация при приеме на работу, чего добивались активисты борьбы за гражданские права.
Но несколькими неделями позже сторонники сегрегации вышли из угла ринга.
В середине октября в министерство юстиции был доставлен и передан Джорджу конверт. В нем находился тонкий доклад ФБР в переплете, озаглавленный: «Коммунизм и негритянское
— Что за хрень? — вырвалось у Джорджа.
Он быстро прочитал доклад на одиннадцати страницах, по содержанию устрашающий. Мартин Лютер Кинг там был назван «беспринципным». В докладе утверждалось, что он получает советы от коммунистов «сознательно, намеренно и регулярно». Кроме того, безапелляционно говорилось: «Лидеры коммунистической партии предвидят возможность создания ситуации, при которой можно говорить, что Мартин Лютер Кинг все повторяет за коммунистической партией».
Эти утверждения не подкреплялись никакими доказательствами.
Джордж взял телефонную трубку и позвонил Джо Хьюго в резиденцию ФБР, которая находилась на другом этаже в том же здании министерства юстиции.
— Что это за ерунда? — спросил он.
Джо сразудогадался, о чем говорил Джордж, и не собирался напускать на себя непонимающий вид.
— Я не виноват, что твои друзья коммуняки, — сказал он. — Не убивай гонца, принесшего дурную весть.
— Это не доклад, а набор клеветнических заявлений.
— У нас есть доказательства.
— Доказательства, которые нельзя предъявить, — не доказательства. Это показания с чужих слов. Тебя этому не учили на юридическом факультете?
— Разведывательные источники не подлежат огласке.
— Кому еще ты разослал эту ахинею?
— Сейчас посмотрим. Так… В Белый дом, госсекретарю, министру обороны, в ЦРУ, командованию Сухопутных войск, ВМС и ВВС.
— Выходит, по всему Вашингтону, козел.
— Естественно, мы не собираемся скрывать информацию о врагах нашего государства.
— Это намеренная попытка саботировать президентский законопроект о гражданских правах.
— Ничего подобного. Джордж. Мы прежде всего правоохранительный орган. — Джо повесил трубку.
Джордж несколько минут выждал, чтобы взять себя в руки. Потом он снова перечитал доклад, подчеркивая самые вопиющие обвинения. Он напечатал перечень правительственных учреждений, в которые, по словам Джо, был отправлен доклад. Потом он отнес документ Бобби.
Как всегда, тот сидел в очках за своим письменным столом без пиджака и с ослабленным галстуком и курил сигару.
— Вам это не понравится, — сказал Джордж, передал доклад и изложил его суть.
— Этот педик Гувер, — взорвался Бобби.
Джордж во второй раз услышал, что Бобби называет Гувера педиком.
— Вы в буквальном смысле? — спросил Джордж.
— А как иначе?
Джордж изумился. Гувер — гомосексуал? В это было трудно поверить.
— Я слышал, у мафии есть его фотография в женском платье, — почти процедил сквозь зубы Бобби.
— Не поэтому ли он повсюду трезвонит, что мафии как таковой не существует?
— Это одна из версий.
— Бог мой.
— Договоритесь о моей встрече с ним на завтра.
— Будет сделано. А пока позвольте мне ознакомиться с перехватом телефонных разговоров Левисона. Если он склоняет Кинга к коммунистической идеологии, то доказательства должны содержаться в этих телефонных разговорах. Он наверняка должен говорить о буржуазии, народных массах, классовой борьбе, революции, диктатуре пролетариата, Ленине, Советском Союзе и прочем. Я буду брать на заметку каждое такое высказывание, и тогда посмотрим, что это все значит.
— Неплохая мысль. Подготовь мне докладную записку перед моей встречей с Гувером.
Джордж вернулся в свою рабочую комнату и запросил распечатанный перехват телефонных разговоров Стенли Левисона, исправно направляемый ФБР в министерство юстиции. Через полчаса делопроизводитель вкатил тележку в кабинет.
Джордж приступил к работе. Он поднял голову, только когда уборщица открыла дверь и спросила, можно ли ей подмести. Он продолжал сидеть за своим столом, пока она убиралась. Он вспомнил просиживание ночи напролет на юридическом факультете Гарварда, особенно на абсурдно ответственном первом курсе.
Задолго до окончания работы ему стало ясно, что общение Левисона с Кингом не имеет никакого отношения к коммунистическому влиянию. Они ни разу не употребили ключевые слова, отобранные Джорджем, от «отчуждение» до «Сапата». Они говорили о книге, которую писал Кинг; они обсуждали сбор финансовых средств; они планировали марш на Вашингтон. Кинг выражал опасения и сомнения своему другу. При том что он выступал за ненасильственные действия, разве можно было его осуждать за беспорядки и взрывы, спровоцированные мирными демонстрациями? Они редко касались более широких вопросов политики и никогда — конфликтов в ходе «холодной войны», которыми был одержим каждый коммунист, будь то Берлин, Куба или Вьетнам.
В четыре часа утра Джордж опустил голову на стол и заснул. В восемь часов он достал чистую рубашку из ящика стола, все еще в упаковке из прачечной, и пошел в мужскую комнату умываться. Потом он напечатал, как просил Бобби, докладную записку, в которой говорилось, что за два года в телефонных разговорах Стенли Левисон и Мартин Лютер Кинг никогда не говорили о коммунизме или на близкие темы. «Если Левисон московский пропагандист, то он худший в истории», — заключил Джордж.
Несколько позже в тот день Бобби встречался с Гувером в ФБР. Вернувшись, он сказал Джорджу: