Граница вечности
Шрифт:
За день до заседания Политбюро Димка и Наталья схватились с Евгением Филипповым на подготовительном совещании в комнате Нины Ониловой.
— Нашим польским товарищам срочно требуется военное содействие для отражения нападок предателей, находящихся на службе у империалистических государств, — заявил Филиппов.
— Ты хочешь такого же вторжения, как в Чехословакию в 1968 году и в Венгрию в 1956-м?
Филиппов не отрицал этого.
— Советский Союз имеет право вводить войска в любую страну, когда интересы коммунизма оказываются под угрозой. Это доктрина Брежнева.
— Я
— Вот так сюрприз, — саркастически заметил Филиппов.
Димка не обратил на это внимания и стал излагать свою точку зрения:
— И в Венгрии, и в Чехословакии контрреволюцию пытались совершить ревизионистские элементы в рядах коммунистической партии. Поэтому была возможность ликвидировать их наподобие того, как отрубают голову цыпленку. Они не пользовались народной поддержкой.
— В чем отличие этого кризиса?
— В Польше контрреволюционерами выступают лидеры рабочего класса при поддержке рабочего класса. Лех Валенса — электрик. Анна Валентинович — крановщица. Бастуют сотни предприятий. Мы имеем дело с массовым движением.
— Мы все равно должны подавить его. Ты действительно считаешь, что мы должны отказаться от польского коммунизма?
— Существует другая проблема, — вмешалась Наталья. — Деньги. В 1968 году у советского блока не было внешнего долга в размере миллиардов долларов. Сегодня мы полностью зависим от займов у Запада. Ты слышал, что сказал президент Картер в Варшаве. Кредиты Запада связаны с правами человека.
— И что?
— Если мы пошлем танки в Польшу, Запад закроет кредитную линию. Таким образом, товарищ Филиппов, ваше вторжение погубит экономику всего советского блока.
В комнате наступила тишина.
— У кого-то есть иные предложения? — спросил Димка.
* * *
Камерон воспринял как предзнаменование то, что польский офицер перешел на сторону американцев в то время, когда польские рабочие отвергли коммунистическую тиранию. Оба эти события были знаками одной и той же перемены. Отправляясь на встречу со Станиславом, он ощущал себя причастным к историческому потрясению.
Он вышел из посольства и сел в свою машину. Как он и рассчитывал, Марио и Олли следовали за ним. Было важно, чтобы он находился под их наблюдением, когда будет происходить встреча со Станиславом. Если все произойдет по задуманному плану, Марио и Олли добросовестно доложат, что ничего подозрительною не было.
Камерон надеялся, что Станислав получил и понял инструкции.
Камерон оставил машину на рыночной площади Старого города. С сегодняшним номером «Трибуна люду», официальной правительственной газеты, в руке он пересек площадь. Марио вышел из машины и пошел за ним. Спустя полминуты Олли присоединился к слежке на некотором расстоянии.
Камерон двигался по переулку, и двое агентов тайной полиции не отставали от него.
Он вошел в бар, сел у окна и попросил пива. Он мог видеть, как его тени околачиваются поблизости. Он сразу же заплатил за пиво, как только его принесли, чтобы можно было быстро уйти.
Он все время посматривал на часы,
В одну минуту третьего он вышел.
В Кэмп-Пири, учебном центре ЦРУ недалеко от Уильямсбурга, штат Виргиния, он снова и снова отрабатывал этот маневр. Там он выполнял его в совершенстве. Но сейчас впервые ему предстояло применить его в реальной обстановке.
Он немного ускорил шаг, когда приблизился к концу квартала. Поворачивая за угол, он оглянулся и увидел, что Марио позади него в тридцати метрах.
Сразу за углом находился табачный магазин. Станислав стоял там, где Камерон ожидал его увидеть — перед магазином, и рассматривал витрину. У Камерона было тридцать секунд, до того как Марио выйдет из-за угла — уйма времени, чтобы произвести молниеносную передачу
Все, что он должен был сделать, — это поменять газету, которую он нес, на ту, что держал в руке Станислав, точно такую же, за одним исключением: в ней будут спрятаны — если все пройдет успешно — фотокопии документов, хранящихся в сейфе Станислава в штабе армии.
Вот только возникла одна загвоздка.
В руке у Станислава газеты не было.
Вместо нее он держал большой темно-желтый конверт.
Он не выполнил точно его инструкцию. Либо он не понял, либо ему взбрело в голову, что детали не имеют значение.
Какой бы ни была причина, надвигалась катастрофа.
Паника сковала мозг Камерона. Он пошел неуверенным шагом. Он не знал, что делать. Ему хотелось обругать Стаса.
Потом он взял себя в руки, заставив себя успокоиться, и молниеносно принял решение. Он не будет отменять обмен. Он будет действовать по плану
Он направился прямиком к Станиславу
Когда он проходил мимо поляка, они быстро отдали друг другу то, что держали в руках.
Станислав сразу юркнул в магазин с газетой, исчезнув из поля зрения.
Камерон двинулся дальше с конвертом толщиной в дюйм, из-за того что был набит документами.
У следующего угла он снова оглянулся и мельком увидел Марио. Тот шел уверенно и беззаботно в двадцати метрах позади. Очевидно, он ничего не подозревал и даже не видел Станислава.
Заметил ли он, что в руках у Камерона нет газеты и что вместо нее у него конверт? Если заметил, то он мог арестовать Камерона и конфисковать конверт. А это конец его триумфа и конец Станиславу.
В этот теплый летний день Камерон был без пальто, под которым он мог бы спрятать конверт. Но даже если бы он шел в пальто и спрятал бы конверт, было бы еще хуже: Марио наверняка заметил бы, что Камерон с пустыми руками.
Сейчас он проходил мимо газетного киоска. Слава богу, он вовремя сообразил, что не может остановиться и купить газету на глазах Марио, поскольку это привлекло бы его внимание к тому, что у Камерона вдруг не стало газеты.
Он понял, что сделал глупую ошибку. Уловка с быстрым обменом так прочно засела в его голове, что ни о чем другом он не мог подумать. Ему нужно было просто взять конверт и не отдавать газету.
Сейчас слишком поздно.
Он чувствовал себя так, словно угодил в ловушку. Ему хотелось закричать от отчаяния. Все шло как по маслу, если бы не одна мелочь.