Граница
Шрифт:
Она встала. Ноги были послушнее, чем ожидалось. Она посмотрела вниз на Джерри, всё ещё протягивающего ей свою руку. "А всё нормально. Почему бы тебе самому, блин, в зеркало не заглянуть?"
Она зашагала прочь. Только убедившись, что Джерри её не видит, она позволила себе рухнуть в кусты. Ветки оцарапали её лицо, голые руки, но, в конце концов, обняли её. Она втянулась в себя, вжалась пальцами в своё лицо.
Более всего обидно было то, что он пытался быть милым. То, что он сказал лучшее, что можно было ей сказать.
Она лежала в колючем коконе и рыдала, пока не кончились слёзы. Выхода нет. Нет пути наружу. Её тело
Последующие годы ничего не изменили. Она научилась терпеть жизнь в клетке и принимать свои границы. Но она отказывалась смотреть в зеркало. Достаточным зеркалом служило то отвращение, что она видела в глазах встречных.
Когда пойманные ею контрабандисты теряли всякую надежду, иногда они начинали кричать на неё. Кричать о её внешности, о чём-то про монголов, о том, что она её надо уволить, чтоб не страдала. К этому она так и не привыкла. Именно поэтому, вычислив злоумышленника, она оставляла дальнейшую работу другим. Чтобы не встретиться с тем отвращением, когда всё закончено и маски сброшены.
Пожилая женщина сидела на ступеньках небольшого коттеджа, читая книгу. Велосипед стоял прислонённым к изгороди. Женщина опустила книжку и проводила Тину взглядом - чуть дольше, чем того требовалось для того, чтобы кивнуть друг другу.
Началось лето. Глаза женщины впивались в её спину, когда Тина вошла в свой дом. Она нашла Роланда сидящим на кухонном столе с ноутбуком в руках. "Привет. Первая съёмщица приехала".
"Да. Я её видел".
Он переключился обратно на компьютер. Тина заглянула в книгу постояльцев, что лежала раскрытой на столе, и узнала, что женщину зовут Лиллемор и живёт она в Стокгольме. Большинство постояльцев были из Стокгольма или Хельсинки. Плюс изредка немцы на пути в Финляндию.
Сдавать домик на лето пришло в голову Роланду, когда он узнал, как хорошо идёт такой бизнес у хостела в паре километров отсюда. Это случилось на заре их отношений, Тина согласилась на такое предложение, чтобы дать ему почувствовать, что он участвует в управлении их собственностью. Псарни появились шесть месяцев спустя.
"Слушай, я, наверное, съезжу в Шёвде на выходных", сказал Роланд. "Думаю, в этот раз всё получится".
Тина кивнула. Тара, сучка пит-буля была объявлена лучшей в своём классе дважды, но так и не выиграла пока звание лучшей собаки выставки, что могло бы стать серьёзной рекламой бизнесу Роланда. Это стало настоящей одержимостью для него. И, конечно, поводом выбраться на свободу. Поразвлечься.
Даже если бы Роланд захотел пообщаться, она бы всё равно не смогла бы рассказать ему о происшествии на работе. Вместо этого, она направилась в лес к своему дереву.
В Руслаген лето приходит поздно. Хоть и стояла уже середина июня, но пока только берёзы полностью покрылись зеленью, ольха и осины сияли бледно-зелёным проблеском на вечно-тёмном фоне хвойных.
Она прошлась по узенькой тропинке вдоль плоских скал. В лесу она была в безопасности, могла поразмышлять, не беспокоясь о продолжительных взглядах и указывающих на ней пальцах. Даже в далёком детстве она счастливей всего себя чувствовала в лесу, где её никто не видел. После происшествия ей потребовалось несколько месяцев, чтобы набраться храбрости и
Она называла это место Танцполом, потому что оно выглядело так, что можно было вообразить себе, как летними вечерами здесь танцуют эльфы. Лёгкий подъём по склону, затем лес раскрывает перед тобой плато, несколько плоских скал и единственную но высокую сосну, торчащую из глубокой расщелины. В детстве она считала эту сосну центральной точкой Земли, осью, вокруг которой движется каруселью остальной мир.
Теперь же сосна превратилась из дерева в скелет - расколотый ствол с несколькими голыми ветками, торчащими по сторонам. Было время, когда скалы были покрыты опавшей хвоей. Теперь уже на сосне не осталось ничего, что могло опасть, а ветер унёс вдаль опавшее ранее.
Она присела у дерева, облокотилась на ствол и погладила его. "Привет, дружище. Как ты?"
Бесчисленны беседы, что провела она с этим деревом. Когда она в конце концов добралась до дома из Норртелье ночью после выпускного, то пошла прямиком к дереву и рассказала ему всё, рыдая, прижавшись к коре. Только оно могло её понять, ведь у них была общая судьба.
Ей было десять. Шла последняя неделя школьных каникул. Так как ей не нравилось играть с другими детьми, она проводила лето, помогая отцу с работой над коттеджем, а также, конечно, гуляя и читая в лесу.
В тот конкретный день она взяла с собой одну из книг "Великолепной пятёрки". Скорее всего это была "Тайна холма Билликок". Тина уже не помнила, а сама книга была уничтожена.
Она сидела под сосной и читала, когда дождь застал её врасплох. За несколько секунд морось переросла в ливень. Через несколько минут скалы превратились в дельту бурлящих рек. Тина оставалась на месте. Плотная крона сосны создавала настолько хороший навес, что она могла продолжать читать, и лишь несколько случайных капель упало на страницы.
Гроза пересекала лес, подбиралась ближе. Наконец раздался настолько громкий грохот, что она почувствовала вибрацию камней под ногами. Она испугалась и закрыла книгу, подумала, что может быть лучше постараться добраться домой, невзирая на погоду.
А затем исчезло всё кроме яркого белого света.
Отец нашёл её час спустя. Если бы он не знал, что она пошла сюда, могло потребоваться несколько дней, или даже недель на поиски.
Она лежала под кроной дерева. Молния расколола верхушку сосны, пробежала вниз по стволу и затем в девочку на земле. В этот момент верхушка обломилась и рухнула прямо на ребёнка. Отец говорил, что его сердце остановилось, когда он добрался до плато и увидел разломленное дерево. Случилось именно то, чего он боялся.
Он пробрался между веток и краем глаза заметил лежащую дочь. Усилием, которого сам от себя не ожидал, он смог перевернуть крону и вызволить её. Потом уже он скажет, что больше всего ему запомнился запах.
"Пахло так, будто... как будто пытаешься завести машину кабельной перемычкой, но случайно замыкаешь всю цепь. Получаешь искры и именно такой запах".
Её нос, уши, пальцы рук и ног были чёрными. Её волосы стали единым комом, приросшим к голове, а книга "Великолепной пятёрки" в её руке сгорела дотла.