Границы достоинств
Шрифт:
– Велико, – немного хрипло и необычно тихо проронил Калина.
– Зачем, Артём? Что это значит? – пролепетала девушка, не до конца освободившись от лёгкого шока.
– Это значит, я хочу взять тебя в жёны.
Она застыла в изумлении, зная наперёд, что ответить ей нечего. Такой исход не являл, как во многих случаях, красивое завершение романа, а скорее напоминал заколачивание в покинутом доме последних окон, впускающих солнце. Больше «волк» не сказал ни слова, взял её за руку и повёл по коридору училища под молчаливым наблюдением прекративших предэкзаменационный галдёж студентов. Он не сказал ни слова
Машина остановилась возле “пожилого” дома с маленькими окошками, окружённого свежевыкрашенным палисадником.
– Зачем мы сюда приехали? – Соня первой осмелилась заговорить.
– Сейчас узнаешь. Ты сюрпризы любишь?
По узкой, выложенной из камня, тропинке они прошли вдоль ровненького нагого садика, и поднялись по ступенькам. Дверь свободно раскрылась. Послышалось несдержанное оханье, и к порогу спешно вышла суховатая пожилая женщина. Она как-то по-детски склонила голову на бок и сложила ладони перед грудью. Калина шагнул к ней навстречу и ласково прижал её седую голову к своему животу. Женщина была маленького роста, и едва доставала до груди человека-зверя. Она всхлипнула, опять как-то по-детски.
– Успокойся, нужды нет плакать. Смотри, кого я тебе привёл. Зовут Софьей. Ну, как? Красавица?
Женщина оторвала голову от живота Калины. Снова наклонила её на бок и ласково, даже как-то сладковато посмотрела на Соню.
– Это мама моя.
Да, она была обычной человеческой матерью и от других матерей мало отличалась, разве что улыбка Соне показалась немного странной, будто просящей.
– Веди, сынок, веди невесту в дом!
Соня чувствовала себя частью разыгранной лжи, но шла за Артемом, как марионетка – за кукловодом.
– Садитесь детки рядом! Вы друг другу подходите. Кушать хотите? Я картошечку сварю. Знала бы – пироги поставила…
Соня огляделась. По всем полкам и шкафам расставлены фарфоровые статуэтки, расстелены кружевные салфетки. Скатерть, покрывала и даже полотенца изобилуют накрахмаленными кружевами. А обои на стенах комнаты просто обескураживали: розовые с барашками, садиками и птичками.
– Мама, садиться мы не будем. Очень спешим. Софье нужно успеть на экзамен. Знаешь, кто она? Пианистка.
– Ах, это прекрасно! Будет артисткой!
Женщина заулыбалась, искренне обрадовавшись, но тут же отчего-то в лице переменилась и всхлипнула. Странной смене её настроения Артём не удивился и даже не придал значения.
– Мама, благослови нас.
Соня почувствовала, как все внутренности её сжались.
– Сынок, а ты её любишь?
– Я скучаю без неё, мама. Мне не хватает её лица, хотя я запомнил его наизусть. Фигура как у ребёнка, а притягивает с силой магнита.
В разговоре матери и сына Сонино присутствие как бы не подразумевалось.
– Что ж, встаньте на колени, дети мои!
Соня возненавидела себя за свой страх перед парнем, но на колени опустилась. Человек-зверь сжимал её пальцы. Ей показалось, что строгое молчание святого на старинной иконе отнюдь не на её стороне. Потом опять последовали всхлипы, внезапно сменяющиеся на беспричинную
На экзамене девушке пришлось собрать всю силу воли, чтобы не думать о случившемся, и направить мысли в нужное русло.
Приподнятое настроение от сдачи экзамена внезапно улетучилось, как только Ольга, открыв входную дверь и тут же её захлопнув, безрадостно сообщила:
– Сонь, там Калина.
У Сони опустились руки. «Волк» никуда не уезжал, а дожидался её.
– Не ходи, – советовала подруга, – давай попробуем выбраться в окно.
– Нет, ответила девушка после некоторого колебания, – если поймёт, может быть хуже.
Калина повёз Соню в ресторан, излюбленный «братовской» публикой, но как оказалось не для того, чтобы подкрепиться. За то время, пока они ехали в машине, человек-зверь успел присвоить себе право распоряжаться жизнью будущей супруги. Жить в общежитии она больше не будет, о подругах стоит забыть. А «в свет» выходить станет только с ним, и вращаться в той среде, которую он для неё выберет. Он доверит ей все свои тайны. Это научит её жить по-новому. Ей придётся вникать во многие «братовские» дела, сначала молча, потом как доведётся. Она станет его Бонни и первой женщиной в бригаде. Он знает, вся «братва» будет удивлена, и многим это не придётся по вкусу. И хотя ему нужно считаться с нехитрыми законами группировки, «братовской» дружбой, наставлениями брата, более высокого «по должности», в душе он предпочитал оставаться одиноким волком со своими правилами и решениями.
Тут Соня не выдержала и твёрдо заявила, что никто не имеет права распоряжаться её жизнью, что никто не подчинит себе её чувства, что свобода позволила бы ей разобраться в себе больше, чем заточение в стенах, выстроенных на одном лишь чувстве страха. А потом поймала себя на том, что всё это время просто молчит и слушает шум ветра за стеклом, уносящего её смелые мысли с собой. Она вздохнула и попросила:
– Артём, давай отложим ЗАГС на время. Мне надо родителей подготовить.
– Малыш, какой ЗАГС? Благословление матери крепче любых печатей и церквей, потому что она ближе Бога. А свадьба у нас будет. Самая лучшая, поверь.
За столом уже сидели три короткостриженые глыбы с массивными цепями на накаченной шее. На белой скатерти – пухлые кожаные барсетки и автомобильные ключи.
– Малыш, ты сегодня что-нибудь ела? Придётся потерпеть. Есть ещё одно дельце. А потом погуляем.
Снаружи послышался визг тормозов, и стремительной разухабистой походкой вошел крепкий сутулый малый. Словно отчитываясь о сделанном, ловко подкинул ключи от машины и с хлопком выложил на середину стола. Затоптался на месте, будто собираясь поскорее отчалить.
– А с нами не хочешь поехать, Скобель? – выдержав паузу, спокойно спросил Калина.
– Не-е, Артём, меня не цепляй. Я самую сложную работу сделал. Остальное уж как-нибудь сами.
– Ладно, товар в «шестёрке»?
– В багажнике.
Сутулый тут же исчез. Пропустив первой в салон Софью, братва набилась в «шестёрку», свои машины оставив у ресторана. Оказавшись за чертой города, «шестёрка» свернула в пролесок и, пропетляв пару сотен метров, остановилась.
– Оставайся здесь, – приглушённо сказал Калина, и Соня повиновалась, проводив их взглядом.