Границы достоинств
Шрифт:
– А ты знаешь, что я попросила Лизавету родителей Ольги не вызывать, чтобы они ничего не узнали.
– Благородно, нечего сказать. Только я почему-то уверена, что ты и до них донесёшь, не расплескаешь!
Последнее, что увидели «холерики» перед внушительным хлопком двери, была Сонина уничижающая улыбка.
Молчаливое присутствие Ольги в кабинке душа выдавал лишь табачный туман, неровным облаком выползающий в пространство.
– Оля, открой, это Софья.
Полминуты никакой реакции, затем щёлкнула задвижка. Девушка, примостившись на подоконнике, то и дело дрожащими пальцами подносила сигарету к губам. На подругу она даже не взглянула. Её лицо с чёрными размазанными полосками следов от слёз выглядело отрешённым.
– Тебе
Та вскинула голову. Она приготовилась к утешениям и очень удивилась тону подруги.
– Все сигареты выкурила, ничего нам не оставила. А мы что курить будем? Не хочешь поделиться?
Соня двумя пальчиками отняла у девушки дымящийся бычок и кинула в мусорную корзину на заметную горку окурков.
– Вскинь голову, подруга. Это твоя жизнь, и не позволяй никому в неё соваться. Каждый выбирает то, что ему нужно. Кто так не может – завидует. Кто не понимает – осуждает, пока сам не столкнется с выбором. Это как трата денег: поначалу потраченную сумму жалко, но раз выбор остановлен на покупке, значит, она важнее бессмысленных бумажек в кошельке. Ты поступила, как сочла нужным. А все товарищеские суды – чепуха. Мораль – вовсе не истина. Иногда, хотя бы денёк, хочется пожить не по правилам: надоедает суетиться в общей толпе. Кроме того, осуждение проступков других людей – уже проступок. Я лично так считаю.
Соня сделала передышку, поразившись своему красноречию. Ольга уткнулась ей в плечо тёплой влажной щекой и принялась оправдываться, всхлипывая ещё какое-то время.
Всё началось случайно и произошло само собой. Полковник увидел Олю зимой мёрзнущей на остановке. Бояться рядом с пожилым интеллигентным человеком ей было нечего, и она охотно забралась в тёплый салон с желанием отогреться. На пути полковник остановился у гастронома. Вернулся с аппетитно «распухшими» свёртками и очень просто, без нарочитости и скрытого подвоха предложил девушке взять кое-что из продуктов. Не дав ей даже попытки отказаться, он доверительно, словно Олю знал давно, выразил своё сочувствие по поводу студенческого чувства голода. Его искренняя забота тронула девушку, и она приняла подарки с желанием сделать приятным старику его милосердие. Потом она случайно, а вполне возможно и не случайно, столкнулась с ним в отделе кожгалантереи, рассматривая сумочку, казавшуюся ей настоящим шедевром. Свободный взмах купюр и мгновенно превратившаяся в реальность мечта околдовали девушку. Она приняла и этот подарок. Ей казалось, что такое лёгкое, безоглядное расставание с деньгами ради нее не выходит за рамки приличий.
А однажды старик ласково и спокойно, словно рассказывая сказку, произнёс:
– Мне так нужна твоя ласка! Ты стала для меня подарком судьбы. Я буду прилежным исполнителем твоих желаний. Ты будешь хорошо питаться, и носить красивую одежду. Ты этого достойна больше, чем многие другие.
Слова его были такими добрыми, что чаша весов всех возможных положительных результатов от такого союза в Ольгиных размышлениях перетянула. Днём встречи была назначена среда. Обязательным прологом к основному действию служила кассета с порнофильмом. В то время видеомагнитофоны считались всё ещё роскошью, и невиданные, глубоко поражающие сознание зрелища распаляли девушку почти до животной страсти. Освобождённая от стеснения, Ольга охотно принимала удовлетворяющие ласки старика, никогда, однако, не добавляя поцелуя в губы. Лишь упрямого физического натиска требовала её разгорячённая плоть.
Каждый раз полковник строго просил девушку не встречаться с мальчиками вечерами. Презервативами Владимир Иванович никогда не пользовался, считая это помехой к сближению, поэтому очень боялся в старости заболеть постыдными болезнями. Он вполне понимал, что Оленька поведёт себя столь же податливо и с другими.
– Самое странное, –
– Ерунда, – возразила Софья. – Бог видит всегда. От того, знают ли окружающие много или мало о тебе, факты не меняются.
– Красиво говорить куда легче…
– Скажи, если вернуть время назад, ты пошла бы на это снова?
– Не знаю. Наверное, да…
– Вот видишь. В твоих переживаниях смысла нет.
– Если честно, то мне жаль, что всё раскрылось. Не хочется потерять денежный источник. За это время старик потратил на меня… Сейчас посчитаю… впрочем, не важно. Только всё моё старое барахло, вместе взятое, стоит во много раз меньше. Смогу ли я теперь нацепить его на себя? А вы смогли бы?
– Слушай, а не найдётся ли и для меня друга у Земляничникова? Мне тоже нужны деньги.
И чтобы Ольга не приняла её слова только за поддержку, добавила:
– Многих девушек, чем-то обделённых, к примеру, внешностью, жизнь не особенно балует выбором. У нас выбор есть всегда и, наверняка, не для того, чтобы им не воспользоваться. Проститутками мы стать не успеем, зато чему-нибудь научимся. Да?
Экзамен Соня сдала слабо, но, главное, зацепилась за тройку. В той среде, которая её привлекала, оценки считались не самым важным достоинством, а совмещать приятное с полезным почти не удавалось: приятное перевешивало. Но и скучной пятёрочной жизни «холериков» никто не завидовал.
Всё складывалось удачно. Двоек нет. Только один экзамен на пересдачу (преподаватель захлопнул зачетку без какого– либо росчерка). Калина не появляется уже две недели. Про помолвку Софья и думать забыла. Замуж за дьявола – вот бред! Нет, это всё несерьёзно.
Подруги вынырнули из музыкального «склепа» на весеннее солнце. Вдруг Софья остановилась и уставилась на «шестёрку», стоявшую прямо у здания. И цвет, и номера были знакомы… Соня даже скользнула взглядом по заднему бамперу, невольно ища следы, оставленные смертью. Девушка не сомневалась, что из открывшейся при их появлении водительской двери покажется Калина, но вышел Лукавый. Весь непохожий на себя: небывало сосредоточенный. Взглянул на Соню и стал каким-то кисло-сладким, как при первом её появлении в компании Калины. Отозвал в сторону, с полминуты пожирал глазами, теребил в пальцах ключи… Потом внезапно кисло-сладкое выражение «смыл» и грустно насупился.
– Значит, вот что… Калины больше с нами нет.
– Он умер? – Софья была ошарашена, но, явно, не горькой участью «возлюбленного».
– Умер? Когда? Что за лажа? Зачем ему умирать? Попал он, в общем, засветился. В тюрьме он.
– За убийство?
– Да с чего ты взяла? За кражу. Никто не может понять, зачем ему это понадобилось. Он такими делами никогда не занимался. Да и попался уж очень легко. Не в его стиле такие проколы.
Соня для порядка опустила голову и скорбно помолчала.
– Когда Артёма можно будет повидать, я тебя к нему отвезу. Если что понадобится или кто-то беспокоить будет, найдёшь меня в «Подкове».
***
Экзамены закончились, все разъехались по домам. Все, кроме нескольких человек во главе с Софьей. Наступило время отмести в сторону обузу сидеть за книгами и фортепиано и предаться головокружительной, такой сладкой и бесконтрольной свободе! Жизнь Сони приобрела сходство с горной речкой, стремительно несущейся по отвесному склону. Словно отыгрываясь за свою поруганную свободу, Соня нырнула с головой в омут молодёжных круговертей, не допуская ничего стандартно скучного в жизненную хаотичность. Родители и бабушка Ирма будут ждать от неё телеграммы, чтобы встретить в Краснодаре с поезда. Пусть думают, что весь июль у их чада практика и выступления. А она ещё немного поживёт без охраны взрослых!