Границы достоинств
Шрифт:
– Значит, всё в порядке? Ложный вызов?
– Да, – громко сказали девушки и отрицательно замотали головой.
– Тогда мне пора.
И товарищ в форме повернулся к выходу. Соня поразилась тому, как искусно некоторые умеют казаться бестолковыми. Теперь кошмарная ночь, ночь в присутствии недремлющих в экстренных случаях подруг, состоится. И никто Соню не спасёт.
***
– Что тут за группа? – Калина бесцеремонно вторгся в аудиторию.
– Тридцать первая, – пролепетала училка.
– Хорошо, – он повернулся к студентам, всматриваясь в лица.
Соня слегка пригнулась.
– Софья, выйди, я тебя жду, –
– Да, да, Алабина, ты можешь выйти, – училка, заволновавшись, несколько раз поправила очки.
Соне осталось только повиноваться. За дверью она натянуто улыбнулась человеку-зверю.
– Малыш, друг наш вернулся! Слышишь? Второй день как выпустили. Гуляем мы сегодня. Хочу тебя с собой взять. В пять заеду…
– А можно я подругу возьму?
– Валяй!
Вот сейчас всё по-другому! Как у нормальных людей. Приглашение и гости, ухаживание, забота! Такое свидание Соню устраивало, а, в сущности, ей всего лишь хотелось добавить немного красок в картину скудной бандитской любви.
Девушка выглянула из окна на продолжительный автомобильный сигнал. «Зализанная» гелем голова Калины торчала из красивого белого авто.
– Малыш! – он махнул рукой.
Соня игриво помахала ему в ответ и тряхнула всё ещё болтающимися бигудюшками.
– Сейчас, Артём, ещё пять минут!
– Ладно, десять, и чтобы у меня была самой красивой!
Это были первые мгновенья расправившего крылышки счастья.
Она плыла по ступенькам под «стоп-кадрами» нескольких пар глаз, восторженно уставившихся на неё из окон автомобилей.
–Красавица она у тебя!
На полпути Артём пересел к Соне на заднее сиденье, заботливо обняв её. Сонина мечта слабо замерцала огоньком надежды.
В кафе девушка чувствовала себя достаточно раскованно и уютно даже в таком обществе, живущем по своим жестоким законам. Дорогое вино и ласковые взгляды приятно вскружили голову. Артём впервые проявил к ней нежность. Нежность, на какую только способен хищник.
Она вышла на воздух, пьянея от звёзд и сигаретного дыма. Как хотелось поделиться своим коротким счастьем с одинокой, таинственной Ночью!
Внезапная боль быстро отрезвила её сознание. Чьи-то грубые пальцы впились в волосы и уткнули её лицо в мужские колени.
– Артём! – успела выкрикнуть девушка перед тем, как ей зажали рот потной ладонью, а голову крутанули так, что шейные позвонки щёлкнули. В ту же секунду она увидела лицо напавшего. Жирное, с раскрытыми вывернутыми губами и сальным взглядом. Один из тех, кого посадили не во главе стола, а на «галёрке». Она вспомнила, как он пожирал её глазами.
Вдруг от резкого удара входная дверь раскрылась. Разгневанный человек-зверь метнулся оттуда как пламя. Получив мощный пинок в бедро, толстяк откатился в сторону, но тут же встал на колени и пополз навстречу ударившему, жалобно и невнятно бормоча:
– Я не хотел…Прости, Калина…Я не знал, что она с тобой. Я не знал, клянусь, как перед Богом…
Артём медленно вытянул вперёд ногу, обутую в крутой бот с кратерной подошвой. Толстяк уставился на эту подошву, зависшую прямо перед его носом, и перестал дышать.
Удар был таким внушительным, что Соня сжала зубы и прикусила язык. Лицо толстяка превратилось в отвратительную красноносую маску, которая всхлипывала и издавала отдельные рваные фразы. Калина с остервенелой лёгкостью хищника поднял свою жертву и швырнул внутрь помещения. Одной рукой смёл нагроможденные на краю стола пустые тарелки. Звон разбитой посуды не побудил, однако,
– Надо ехать в другое место, здесь праздника уже не получится.
А человек-зверь отыскал ту, которой посвятил сцену мщения, как поэты посвящают стихи своим возлюбленным. Но девушка невольно метнулась от него прочь, и лишь успела добежать до выхода, как её вырвало прямо на ступеньки. Вырвало собственной задушенной мечтой, извращённой, загаженной и уродливой.
Глава 5
«А старикашка ничего», – подумала Елизавета Андреевна, когда Земляничников галантно поцеловав её руку, закрыл за собой дверь кабинета. «Да, ещё в соку. Интересно, зачем он намекал на то, что холост? Мол, стар, одинок, дети разлетелись из родного гнезда, и теперь единственную радость ему доставляет забота о племяннице. Ей не могло показаться, в его глазах мелькнуло нечто такое, отчего она ощутила приятное тепло внутри себя. Однако, такой известный человек, как он, да ещё и при деньгах вряд ли страдает от нехватки внимания и ласки. Хотя, как знать…Может быть однажды все те, кто посмеивается над одинокой старой девой, раскроют рты от удивления и зависти, узнав о её браке с полковником в отставке.
Елизавета Андреевна уже давно не ощущала столь приятного подъёма в глубине своего тела от соприкосновения с тем, на что в свои сорок четыре уже перестала надеяться. Она встряхнулась, отгоняя мечту, но цепкие мысли зароились снова. А чем, собственно говоря, она ему не пара? Тринадцать лет уважаемый директор, причём никто её наверх не выталкивал. Всю жизнь общественный деятель, ответственный комсомольский затем партийный работник, она добилась всего сама. Да внешностью не хуже размалёванных молодух, просто давно не интересовалась косметикой и не обновляла гардероб. Она почувствовала прилив здоровых жизненных сил и впервые за долгие годы желание собой заняться.
Женщина выглянула из кабинета и обратилась к секретарше:
– Надюш, в перерыве найди Варламову из тридцать первой группы и ко мне.
– Хорошо, Елизавета Андреевна.
Ольга вошла в кабинет директора с надеждой и интересом к тому, как разрешится её дело. Она очень мало сомневалась в положительном результате, забавляясь мыслями о том, какой старикашка прыткий.
– Варламова, сядь. Ты сегодня посещала теорию музыки?
Ольга кивнула.
– А ты знаешь, сколько у тебя пропусков? Оценку вывести не из чего. Ты приехала учиться или занимать место в общежитии? Я полагаю, твоему дяде, такому достойному и замечательному человеку, очень неприятно и стыдно покрывать твои прогулы и двойки. Тем не менее, он просит для тебя ещё один шанс. С тобой нянчатся как с малым дитём, а ты и носом не ведёшь. Значит, так, Варламова, я вычёркиваю тебя из чёрных списков. Подтяни оценки к родительскому собранию и не заставляй Владимира Ивановича за тебя краснеть. Ты всё поняла? Тогда свободна.