Границы (не)приличия
Шрифт:
— Боюсь, что нет, — усмехаюсь невесело.
Женщина женщину без подсказок поймёт.
— Зайди ко мне в комнату.
— Не переживайте, я что-нибудь придумаю.
На крайний случай есть прокат.
— Делай, что говорю, — требовательный тон не оставляет выбора.
— Зашла, — скрип межкомнатной двери глушит моё недоумение. Зачем оно ей? Повод ведь откровенно липовый. И спросить неудобно. Нет, точно не стоит.
Старинная мебель, идеальный порядок. Строгость скромного, но подобранного со вкусом интерьера навевает почтительный трепет. Каждый
— Открой шкаф, там на плечиках с краю висит вечернее платье. Нашла?
— Есть, — восторженно выдыхаю, поглаживая пальцами изумрудный шифон. Воздушная ткань, благодаря элегантному крою, тянет на миллион… Миллион восторженных взглядов, которых мне ни разу в жизни не дарили.
— Не вздумай брезговать. Мне давным-давно пошили его на заказ, когда мы с супругом в оперу собирались. Потом Олега разбил инсульт, а мне так и не выпало повода его надеть. Возраст привносит в фигуру свои коррективы. Оставишь платье себе.
— Это не проблема, — бормочу неловко. — Мне часто случалось донашивать.
Постоянно.
— Значит, отвыкай, — строго отзывается Анастасия Львовна, отчего я непроизвольно выпрямляю спину. — Если ты не научишься себя уважать, то с чего бы ждать учтивости от окружающих? Пусть на тебе будет холщовый мешок с прорезью для рук и головы, но ты должна уметь носить его с достоинством королевы.
— Я вас поняла, — киваю, будто воочию видя перед собой эту миниатюрную властную женщину.
— Как вы там со Станиславом — уживаетесь?
— Вполне, — улыбка всё-таки сползает с моих губ. — Меня почти не бывает дома.
Разумеется, ничего подобного, но провоцировать его точно больше не рискну. Я Стаса как-то сразу побаивалась, а теперь ещё и с себя рядом с ним в тихом ужасе.
— Будь с ним построже, девочка. Не позволяй вольностей. Станислав всегда был неуёмным, весь в отца. Надеюсь, Марина его остепенит, если они снова сблизятся. Такая пара была шикарная.
Сердце, будто споткнувшись, врезается в рёбра.
Неприятно? Возможно.
К лучшему? Однозначно.
На автомате прощаюсь с Анастасией Львовной, а в голове по сотому кругу проносится воспоминание, где мы стоим друг перед другом на коленях, и каждая частица в моём теле тянется к его теплу. Близость Стаса будоражит, но прикипать к нему нет никакого смысла. Он ради меня не уедет, я ради него не останусь, а осадок погорчит и сам со временем развеется.
Прижав ладонь к лицу, слегка надавливаю на переносицу, прогоняя непрошеную усталость. Дела домашние сами себя не переделают. Полы вымыты до блеска, бельё выглажено. Пока варится плов нужно отнести рубашки в комнату Стаса. Я, конечно, прачкой не нанималась, но всё же не смогла оставить их сиротливо лежать на дне корзины. Хотя колебалась долго, не зная, что будет большей невоспитанностью: выстирать его вещи или вообще не трогать. Зубри не зубри в старших классах высшую математику, а жизнь задачами похлеще огорошит.
У двери нужной комнаты мешкаю, снова задаваясь вопросом, что уместно,
Просто то замечание за завтраком, вернее, выражение искреннего недоумения в его лице, заставило серьёзно задуматься о своём воспитании. Каким бы крышеслётным ни был Стас, а рядом с ним приходится смущаться собственных манер.
Открывшаяся за дверью комната заставляет мысленно присвистнуть. Не знаю, чего я ожидала. Наверное, того же, что видела у Миши, больше сравнивать не с кем. Смятую постель, увешанные одеждой стулья и разбросанные носки. Ещё, может, пару постеров с полуголыми дивами.
Что ж, его кровать кое-как застелена, даже книги есть, Дюма в основном. А ещё фотографии. Их немного, но мне достаточно, чтобы замереть напротив стены с раскрытым ртом.
Стас, оказывается, фехтует. И когда-то отпускал длинные волосы. Непривычно, но ему идёт, подчёркивает утончённую мужественность черт. Если и пианино стоит не ради красоты, то можно только восхититься разносторонностью его увлечений. И всплакнуть над ограниченностью моих.
— Решила, наконец, узнать меня поближе? — раздаётся вдруг горячий шёпот прямо над ухом. — Или моя девочка проголодалась?..
Глава 18
Едва не взвизгнув от неожиданности, разворачиваюсь на все сто восемьдесят градусов и чуть не вписываюсь лбом в подбородок Стаса. Бесконечный резиновый миг изучаем друг друга. Он — с любопытством. Я — с замешательством. Видок у него такой, будто вообще не спал. Уверена, что так оно и есть. У меня на это состояние глаз намётан.
А чего вдруг? Неужто перевозбудился вчера?
— Принесла твои вещи, — отчитываюсь на выдохе, ощущая прилив недавно выпитого кофе к горлу. — Держи.
— Ты ставишь меня в неловкое положение, — Стас осторожно забирает сложенные рубашки, полностью игнорируя мою попытку пройти, и продолжает напирать. Ахнуть не успеваю, как оказываюсь практически вжатой в стену.
— Чем это?
Он переводит взгляд на мои губы, а затем сглатывает так шумно, что у меня из солидарности во рту пересыхает. Я хорошо представляю, какие картинки сейчас транслирует его память. В красках. И независимо задираю подбородок. Чтобы и Стас так же хорошо уяснил мою позицию.
Но Королёв когда ему надо на редкость непонятливый.
— Мы ведь просто соседи по квартире, помнишь? Даже ужинаем отдельно. Теперь я твой должник. А я не люблю быть обязанным. Чем мне тебя отблагодарить? Всё, что захочешь…
— Может, это и было неуместно, но бескорыстно, — стойко выдерживаю нажим его взгляда. — Мне ничего не нужно и нечего добавить. Всё, что хотела, я тебе уже сказала.
Смотрю, как на красивых скулах играют желваки. Один Стас знает о чём сейчас думает, шумно дыша через нос. А моё тело сходит с ума: тянется к теплу, ищет защиты в кольце мужских рук. Но он не шевелится. Я тоже не двигаюсь — боюсь. Его. Себя.