Границы (не)приличия
Шрифт:
Выжидаю.
— Меня не будет пару дней.
— Мне всё равно, Стас.
— Не будешь ждать?
— Не буду.
По коже рассыпаются мурашки от резкого прикосновения пальцев к подбородку. Обманчиво мягкий обхват не даст отвернуть голову даже будь у меня желание. Стас пристально смотрит мне в глаза, словно испытывая.
— Я уже говорил тебе, что не выношу обмана?
— Зачем мне это знать?
Он медлит. Надавливает большим пальцем под нижней губой, заставляя приоткрыть рот. И во взгляде штормовом уже даже не ураган —
— Чтобы не нарваться на такого меня, с каким ещё незнакома.
— И какой же он? — сглатываю от того, что у меня самой внутри всё клокочет, аж в глазах темнеет.
Стас плавно наклоняется ниже и обжигает сухими губами моё ухо.
— Разозли — узнаешь.
Я не дышу, не знаю, чего ждать и самое страшное — понятия не имею, как отреагирую. Но он аккуратно складывает рубашки в шкаф, коротко прощается и выходит из комнаты. Через пару минут громко хлопает входная дверь. Возбуждение наливает тело свинцом. Стас опять это сделал. Довёл меня до точки кипения и окатил разочарованием в последний момент. Это что, игра такая? Я так больше не хочу!
Пару часов сна перед ночной работой приводят в относительный порядок расшатанные нервы. А затем подходит время активировать Еву. Еве чужды запреты, она понимает только один язык — похоть. И я впервые выкладываюсь с таким энтузиазмом, будто это мне платить за поздний звонок. Потому что у мужчин на том конце линии в моём представлении штормовые глаза, невозможно чувственные губы и длинные изящные пальцы пианиста.
Стас не идёт у меня из головы ни во время ночной смены, ни после её окончания, хотя я ужасно вымотана и дико хочу спать. Сдавшись, обнимаю соседнюю подушку, позволяя себе представить рельеф его тела. Только так получается забыться беспокойным сном. Но и там мои мысли посвящены Королёву.
Следующий день тянется как резиновый. Ни вечером, ни под утро он не появляется. Напряжение постепенно начинает отпускать. Впрочем, радость, на поверку, поспешная. На третий день его отсутствия, вернувшись из салона, нахожу на кухне горячий шоколад в бумажном стаканчике и небольшую коробку круассанов. Под ней короткая записка: «A plus tard».
— До скорого, — перевожу с едкой усмешкой. — Как многообещающе…
Решаю даже не ломаться, а принять презент, как оплату за стирку. Круассаны, к слову, тоже с шоколадной начинкой. Если Стас рассчитывал, что всплеск эндорфинов сделает меня сговорчивее, то курс явно взят на затяжной марафон.
Ирония иронией, а ближе к ночи ловлю себя на том, что с придыханием прислушиваюсь к звукам на лестничной клетке. Это здорово усложняет мне работу. Обычная раскованность даётся с трудом. Нервы шалят — сначала от незнания, как реагировать, если Королёв всё-таки постучит в запертую дверь, затем от возмущения, когда с рассветом он так и не приходит. Потом от смутного разочарования, когда вечером четверга я снова вхожу в пустую квартиру.
— Кретин, — выцеживаю сквозь зубы, переодеваясь в просторную футболку,
Опять его игры? Вот зачем?! Зачем меня провоцировать?
Он будто нарочно швыряет меня из крайности в крайность, чтобы я показала, что на самом деле чувствую. Разумеется, периодически сокровенное прорывается. Или в этом вся фишка? Тогда кретин в квадрате. Убила бы.
Время будто бы решило поиграть и замедлиться. Злость перебивает вкус еды, мысли разбегаются, мешая сконцентрироваться на возвратных глаголах. К моменту первого звонка градус моей взвинченности достигает пика. Я даже не сразу переключаюсь на Еву, гаркаю приветствие, как если б мне вдруг отдавили ногу.
— Да ты сегодня сама не своя, — на удивление Вадима такой выпад, кажется, воодушевляет.
Вадим — постоянный клиент. Щедрый, адекватный препод биофизики. С ним всё по накатанной. Он чётко обрисовывает ситуацию, я отыгрываю. Уверена, на протяжении нашего общения мне не единожды доводилось примерять формы и лица его студенток.
— Соскучилась, — не теряюсь, бесцельно наматывая круги по комнате.
— Моё предложение встретиться в силе.
— Мой отказ тоже, — отзываюсь твёрдо. — Это против правил.
— Как скажешь, — не настаивает он и мгновенно переключается к сути фантазии. — Ты заядлая прогульщица, которой очень нужен зачёт. Кабинет заперт. Мы совершенно одни. И я принципиально не беру взяток деньгами. Приступай.
— Я нервно скольжу языком по пересохшим губам, развязываю твой галстук и медленно начинаю расстёгивать рубашку. Пальцы немного дрожат от волнения. Твоя власть надо мной будоражит. М-м-м… какой божественный запах. Что это за духи? Хочу купить такие же, чтобы пахнуть тобой, когда буду ласкать себя под одеялом…
Вадим с плохо скрытым тщеславием называет известную марку, которая, разумеется, мне ни о чём не говорит. Но он любит, когда я подчёркиваю его статус, а я боготворю его щедрость. Наши чувства, можно сказать, взаимны.
— Вытаскиваю рубашку из твоих брюк… расстёгиваю оставшиеся пуговицы. Одной рукой забираюсь за воротник, слегка царапаю кожу над лопаткой, а второй расстёгиваю ширинку. Ох… — восхищённо втягиваю носом воздух и задерживаю дыхание, отворачиваясь к зашторенному окну. — Тебе есть, чем гордится. Страшно представить, сколько это в сантиметрах…
— Спроси прямо, не стесняйся, — польщено хмыкает Вадим. — Тебе давно интересно, так ведь?
Аж спать не могла — усмехаюсь одними губами. Но вслух, конечно же, разыгрываю смущение.
— Ты меня подловил. Хорошо, профессор… и сколько же сантиметров в твоём члене?
Вадим с бархатным смехом что-то отвечает. Не слышу. Потому что кровь леденеет от тихого хлопка двери за моей спиной. Лучше бы не оборачивалась. Тяжёлый взгляд Стаса способен алмаз раскрошить.
Сердце подскакивает к горлу. Господи, ну как можно было забыть запереться? Почему именно сегодня?!