Гранит не плавится
Шрифт:
Что, если и правда по-настоящему взяться за учёбу? Хожу я теперь в ответственных работниках, но ведь этому скоро придёт конец. Построим социализм, классы исчезнут, — стало быть, не будет и врагов. Зачем тогда чекисты, с кем бороться? Разве со шпионами, которых зашлют к нам империалисты? Для этого достаточно нескольких сот человек, может быть тысячи. Что же ты будешь делать тогда — без серьёзных знаний, без профессии? При нашей работе думать об учёбе не приходится, — даже часа свободного не выберешь, газеты и те приходится читать урывками. Другое
Когда на душе скверно и одолевают сомнения, хочется с кем-нибудь поделиться. Но с кем? Конечно же с Еленой, — она чуткая, поймёт!
После того как я побывал у неё, мы ещё ни разу не виделись. А прошло больше двух недель. Просто не было времени. Каждый раз, ложась спать, давал себе слово, что завтра непременно позвоню ей. А наутро наваливалось столько дел, что, как говорится, вздохнуть было некогда!..
Сегодня более или менее свободный день. Позвонил в горком комсомола, к телефону подошла она сама. Договорились встретиться в парке.
Только собрался было уходить, как заявился Зеликман. За последнее время он как-то обрюзг, в лице — ни кровинки.
— Вы бы поехали куда полечиться, Арон Яковлевич, — сказал я.
— Что, плохо выгляжу? — насторожился он.
— Да нет, просто у вас усталый вид…
— Не успокаивайте! Я знаю, что вид у меня неважный. Язва замучила, а тут врачи ещё диабет нашли…
— Вот видите!
— Будем надеяться, что когда-нибудь отдохну, подлечусь!.. — Он вздохнул. — Силин, я к вам за советом. Вы знаете, что мне предложил Медведев? Возьмите, говорит, руководство отделом вместо Свирского.
— За чем же остановка? Берите, раз предлагает начальник! — ответил я немножко резко, понимая, что это очередной фокус со стороны Медведева. Так ему легче будет изолировать меня.
— Но я ведь тоже заместитель! Разве может быть, чтобы один заместитель подчинялся другому?
— В вопросах субординации я не силён, спросите у Медведева. Одно могу сказать: с этим отделом вам не справиться, там нужен человек с железным здоровьем, ведь работать придётся день и ночь! Подумайте…
— Вы правы… Лучше я возьму отпуск и поеду лечиться, а там видно будет, — согласился Зеликман.
Я запер бумаги в несгораемый шкаф, предупредил дежурного, что ухожу часа на два, и вышел на улицу. Вечер был тёплый. На севере, наверно, уже настоящая зима, а у нас только листья пожелтели…
Елена ждала меня.
— А я уж думала, вы не придёте! — сказала она без тени упрёка в голосе.
— Не сердитесь, Леночка! В последнюю минуту меня задержали. — Я взял её под руку.
— Я и не думала сердиться, — знаю, что у вас много дел!..
Мы побродили по тенистым аллеям парка. Елена рассказывала о доме, о своей работе. Она говорила обо всём этом с такой светлой радостью, что мне не хотелось огорчать её своими неурядицами, — зачем? Вдруг она сказала:
— Мне бы очень хотелось узнать побольше о вашей жизни! Отец говорил в тот день, когда вы были у нас: «Видать, серьёзный парень, самостоятельный,
И я с какой-то удивительной душевной свободой стал рассказывать ей о своей жизни, даже о Маро рассказал!
Она слушала меня очень внимательно, ни разу не перебила. Потом сказала:
— Вы так много успели сделать!.. Терпеть не могу безвольных, бездеятельных людей! По-моему, человек должен быть сильным, настойчивым и обязательно добиваться своей цели. Я вот решила стать врачом и обязательно буду им!..
— Ну конечно, будете, Леночка, — ответил я и робко обнял её за плечи. Она доверчиво прижалась ко мне.
В парке погасли фонари, а нам не хотелось расставаться. Мне давно не было так хорошо.
Я проводил её до дому и потом долго шёл в темноте через весь город. Я думал о девушке, с которой только что расстался. Такая будет надёжным другом!.. Но согласится ли она стать спутницей жизни человека, у которого нет ничего определённого впереди? Да и не рано ли думать об этом? Ведь мы ещё так мало знаем друг друга!..
В управлении меня встретил дежурный.
— Товарищ начальник! Мы с ног сбились, искали вас весь вечер и нигде не могли найти, — сказал он.
— Что случилось?
— Секретарь губкома велел срочно найти вас и передать, чтобы вы позвонили ему.
Я посмотрел на часы. Начало второго. Поздновато, конечно… Всё-таки позвонил. Секретарь оказался на месте.
— А, товарищ Силин! У меня есть для вас приятная новость. Приезжайте… Погодите, — кажется, поздно уже. Да, лучше завтра с утра! Прямо из дома заходите ко мне, — сказал он и положил трубку.
Теряясь в догадках, я спал плохо. Рано утром поехал в губком партии.
— Доброе утро! — дружески приветствовал меня секретарь. — Поздравляю, приказом товарища Менжинского вы назначены начальником губернского управления ОГПУ. Губком партии полностью согласен с этим назначением! — Он достал из ящика письменного стола приказ и протянул мне: — Читайте!
В приказе было всего два пункта. В первом говорилось, что Медведев Кузьма Харитонович освобождается от занимаемой должности и отзывается в распоряжение управления кадров. Во втором пункте было написано: «Назначить начальником губернского управления ОГПУ товарища Силина Ивана Егоровича». Под приказом стояла подпись самого Менжинского.
Я не знал, что и сказать. Обычные слова, произносимые в таких случаях, вроде «благодарю за доверие» или «боюсь, не справлюсь», были неуместны, тем более что я и в самом деле боялся не справиться. Начальник управления — не шутка!
Секретарь, видя моё смятение, сказал:
— Не волнуйтесь, поможем!..
Медведев, сдавая мне дела, держался спокойно, даже вежливо и только в самом конце сказал, глядя мне в глаза:
— Добился-таки своего!.. Ничего, ничего, мы с тобой ещё встретимся на узенькой дорожке. Этот номер — на чужих костях карьеру делать — даром не пройдёт! — И в прищуренных глазах его блеснула такая холодная злоба, что мне стало не по себе.