Грася
Шрифт:
Она, сколько себя помнит, старалась мать не раздражать, раз той не понравилось, что по дому она не помогала, а бегала учиться, и все равно её выставили из дому. Общая беготня заставила молодых людей сплотиться и пытаться строить своё будущее совместно.
Грася была при деньгах и, наслушавшись сладких слов о том, как отгремела её сказка о любви, закупила бумаги и принялась сочинять новую. Возобновила свои музыкальные занятия, прикупила себе и Зибору новой одежды. Парень не обрадовался подаркам, но взять был вынужден. В крепости его раскормили и конфуз в старых штанах был бы обеспечен.
Потихоньку
Прожили они с девчонкой спокойно месяц, другой, оказалось не так страшно начинать жить сначала. Наловчился Зибор общаться с разными людьми, появились у него знакомые, больше стало разной работы, где время от времени требовалась его помощь.
Театр вернулся с гастролей, Граська для них новую историю написала. Ей за неё сразу денег отвалили. Да ещё за предыдущую она продолжала получать понемногу. Хозяйка в доме оказалась хорошей женщиной. Не раздражали её ни Граськины уроки пения, ни музыкальное треньканье.
Зибор освоился в новой жизни, жалел, что раньше из кузни не ушёл. Сейчас он научился зарабатывать даже без ремесла, но что будет, когда придёт время записываться на службу? Если он не крестьянин, не прикреплён к ремесленникам, не торговец, то впереди у него — пожизненная служба в крепости. Это его не пугало, он уже видел, как живут в гарнизонах, ничего плохого там нет, но малявку оставлять одну страшновато.
Грася же следила за Зибором, чтобы он не оступился, и зарабатывала деньги. Ей нравилось, что друг стал более общительным, поувереннее в себе, что он пытается освоиться в разных направлениях. Сам захотел научиться считать и писать. Когда пришло время Зибору идти в управу и заявлять о себе, кто он по профессии, Грася оформила его продавцом пьес и выплатила за него приличный торговый взнос в гильдию. Теперь парню оставалось только отслужить два года, и он снова сможет быть предоставлен сам себе.
Почти четыре года двое молодых людей прожили самостоятельной жизнью. Лэра Куна умерла больше года назад. Приехали её родственники и продали дом. В родной двор заходить не хотелось. Старик умер. Прачка почти не спускалась, у неё что-то со спиной. Другие соседи не признали девочку, такой она стала респектабельной, чужой. Мать Граси всё так же шила, старшие сёстры служили в крепости, а младшая сидела у окна и, ссутулившись, что-то раскладывала. Отца, как всегда, не было дома. Чуть позже Грася заходила к Альке. У той уже двое детишек бегало в доме, она с завистью посмотрела на сестричку.
— Ты молодец, вырвалась. Я сама домой не захожу, там всё шьют и шьют. Я им мешаю, видите ли, своими визитами. Отец ушёл, говорят у него другая семья теперь. Я девчонкам сказала, чтоб искали себе мужей в крепости,
Грася оставила младшей сестре несколько золотых на подоконнике и сказала: «спрячь, это твоё приданое». Альке тоже оставила денег.
— Ты, Алечка, ведь не дура, на, возьми на чёрный день. Мало ли, как жизнь повернётся. Никому не говори, прибереги.
— Сберегу, не волнуйся, — суетно пряча десять золотых, запричитала сестра. — Горжусь тобой, Граська, а домой не суйся, наслушаешься там всякого, что жить не захочется.
Вот такая она — жизнь простых обывателей. А когда Грасе исполнилось четырнадцать, они вместе с Зибором пришли в управу, где парня уже давно дожидались на службу, оплатили штраф за задержку, и вместе записались служить.
Пока молодые люди были заняты своими большими и маленькими делами, в семье лэр-ва Ферокса, главы тайного ведомства, всё шло своим чередом. Работы было как всегда навалом. Отделения сыска открывались по всему королевству, но дело это мало спасало.
Кристалл правды бездействовал, что пагубно отражалось на общей работе. Люди почувствовали безнаказанность, начали, кто помаленьку перекручивать правду на кривду, а кто и преступлениями не гнушался, и с каждым годом они увеличивались и прогрессировали.
Алеш Ферокс иногда ночевал на работе, как и многие его начальники отделов, но их самоотверженный труд пока мало влиял на ухудшающуюся ситуацию в королевстве. Если не будет глобального расширения кадров, не будут организованы хотя бы курсы по обучению сыскной работе, то вскоре, все уверуют в безнаказанность или возьмутся за самовольный суд. Несколько лет подряд в ведомство приходят служить простые люди, но задержаться на службе удаётся единицам. Остальных переводят в крепости.
Так вот и получается, что глава ведомства отдаёт все силы работе, но успехи, на фоне происходящего, столь мизерны, что никто лишний раз не похвалит ведомство, а так и норовят при случае ткнуть носом в нераскрытые дела.
Пожалуй, несомненного успеха за прошедшие годы добилась только Агнес Ферокс. Она стала незаменимым специалистом. Двое менталистов в столице скончались, и она осталась одна.
Его величество был столь очарован заменой старого лэра «контролёра совета» на Агнес, что частенько недоумённо вопрошал лэр-ва Алеша Ферокса, почему он не даёт согласие на передачу в руки жены кристалла правды. Вопрошал, получал ответ, что кристалл наглухо закрывается, не давая себя использовать ей даже как примитивный артефакт и, спустя время, снова спрашивал.
Работа ведомства ещё больше усложнилась без штатного менталиста, но Агнес теперь занималась королевскими делами, пользовалась полным доверием королевской четы и лишь изредка могла помочь мужу в делах.
В её обязанности теперь входила функция негласной проверки королевского совета на чистоту помыслов, работа с теми лэр-вами, лэр-чами и простыми лэрами, кто приходил к королю. Твари изнанки за последние годы не раз изменялись таким образом, что преодолевали существующие магические границы. Казалось, что они умнеют, делаются сложнее, хитрее и учатся на своих ошибках значительно быстрее, чем люди.