Грайлок 2: Безгрешных нет

Арье Игорь

Против обыкновения спутники не сцепились, Махаба согласился и ограничился кивком.

Тут в воротах объявились стражники и стали орать на проезжих, требуя освободить дорогу. Заржали лошади, вторя крикам солдат. Совсем рядом визгливо залаяли гончие. Оглянувшись, Морт понял причину суматохи - к воротам подъезжал многолюдный кортеж с толстым осанистым господином во главе. Был он одет в красивый синий камзол с золотым шитьем, за ним следовали дюжие парни, тоже в синем, но без золота. Над колонной всадников развевался синий стяг с гербом - расколотый шлем.

–  Господин граф с охоты возвращаются, - объяснил кто-то в толпе путников.

Всем

пришлось сойти на обочину, чтобы проехал его милость с ловчими, оруженосцами и псарями. Следом везли добычу, две оленьи туши. Граф хмурился, оглядывая толпу перед воротами. Морт слышал, как он бросил следующему за ним рослому парню: -…Опять разболелась… И нужно было его величеству истребить серых магов?

Среди них бывали такие, что всякую хворь вылечат, а теперь их не стало. Кто поможет? Золотые? Да они в своих башнях сидят, им запрещено вмешиваться в дела людей.

–  Истинно так, ваша милость, - преданно поддакнул долговязый вассал.

–  Ха, запрещено, - граф тряхнул головой, так что толстые красные щеки подпрыгнули вверх-вниз.
– А солдат Горриту для чего нужно было давать? Для того, чтобы он не вмешивался? Нет, зря его величество…

Больше Морт ничего не расслышал, граф проехал дальше к воротам.

–  А кто такой Горрит?
– тихо произнес Морт. Не то, чтобы ему было охота узнать, просто подумал вслух.

–  Это здешний золотой маг, дяденька, - подсказал Кестис.
– Мы с наставником, дяденькой Арасом, через Миров проходили, и дяденька сказал, что здесь сидит маг Горрит. Ругался дяденька очень, бранил Горрита.

–  Тогда мне тоже интересно, для чего этому Горриту понадобились солдаты графа.

Тут парнишка промолчал - этого но знать не мог. Простоять перед воротами пришлось порядочно - граф заметил в толпе на дороге рыцаря в потертом камзоле и долго обменивался с ним любезностями, кавалькада в синем остановилась. Морт бы послушал, о чем болтают господа, но те были слишком далеко. Рыцарь был не из богатых, его сопровождал единственный оруженосец с ослом в поводу, на осла были навьючены тюки с полным вооружением, это Морт определил по тому, как топорщится завернутая в мешковину поклажа. Стражники переминались с ноги на ногу, готовые вмешаться, если чернь полезет в ворота и помешает его милости беседовать, но этого делать не пришлось, все стояли и терпеливо ожидали конца разговора. Над толпой жужжали мухи, слетающиеся на графскую добычу, путники обсуждали виды на урожай, предстоящий турнир в Тайлане и происки серых магов, которые, говорят, грозятся отомстить его величеству, так что стража нынче зла - солдаты настороже и хватают любого подозрительного субъекта.

Наконец граф кивнул собеседнику:

–  Может, и встретимся в Тайлане, не знаю. Здоровье уже не то, чтобы на ристалище выезжать. Но ты уж не посрами славный Миров, покажи тамошним сеньорам, как крепко бьют у нас на востоке!

Рыцарь вежливо ответил, что без его милости на турнире будет не так занятно… граф пригласил его к себе, в ворота господа въехали вместе - стремя к стремени.

После того, как оленьи туши, навьюченные на лошадей, скрылись в портале, стражники позволили продолжать движение. Однако у ворот пришлось еще довольно долго торчать, потому что по другую сторону стены тоже скопилось немало путников, и в воротах оказалось тесновато, когда две толпы заждавшихся людей с повозками и вьючными животными двинулись в противоположных направлениях.

–  Куда мы теперь, на постоялый

двор?
– спросил Морт, когда они наконец оказались в городской черте.

Он огляделся - дома на окраине был неказистые, бревенчатые, с маленькими окошками, избы, а не городские здания. Улица мощена бревнами, которые давным-давно вросли в землю и едва видны из-под толстенного слоя спрессованной грязи и навоза.

–  Сперва на рынок, - объявил Туйвин.
– Теперь, когда мы в городе, слушайся меня и постарайся воздержаться от своих шуточек. Мне нужно будет с такими людьми переговорить, которые твоих шуток не поймут.

–  Угрюмые люди, значит, - решил Морт.
– Плохо это, будет скучно.

–  Они тоже шутить умеют, будь здоров, - заверил коротышка, - только их шуточки тебе тоже не понравятся. Они, знаешь ли, то с ножичком всякие забавные номера любят отколоть, то с дубинкой. Сейчас едем по этой улице, она наверняка приведет нас к городскому рынку.

–  Это верно, судя по количеству навоза на улице. Так с кем ты собираешься нас познакомить, что за шутники с дубинками?

–  Да, Махаба, - вспомнил Туйвин, - ты уж держись как-то в тени, что ли. Эйбонов они, скорей всего, тоже не любят.

–  Да куда ты нас ведешь?

–  В квартал Ахагала, куда ж еще!

–  Ахагал в Джагайе, разве нет?

–  Морт, - вмешался Махаба, - в любом почтенном городе непременно есть две вещи: башня золотого мага и квартал Ахагала. Во всяком случае, на континенте. В Вольных Городах Юга тоже есть такие, но на островах это выглядит иначе.

–  Ахагал - это не имя, - пояснил Туйвин.
– То есть имя, конечно, но не совсем.

Мой братец Ахагалом не родился, и наш отец тоже. Но теперь его будут звать Ахагал, пока он не издохнет. Короче говоря, помалкивай и предоставь действовать мне.

–  Дяденька Арас говорил мне, что без приглашения к Ахагалу лучше не соваться, - вставил Кестис.
– Только если сами позовут.

–  Вот именно, даже олух понимает, - кивнул Туйвин, - так что, Морт, сделай милость, помолчи, пока я сговариваться буду, чтобы нас пригласили.

Улица и впрямь привела на базарную площадь. Башня золотого мага осталась в стороне. Там, объяснил Кестис, другая площадь, чистая. Смысл этого замечания понять было несложно - эта площадь была грязной. Даже покрытая утоптанным навозом улица - и та казалась чище, чем это место, кажется, сплошь состоящее из утоптанного мусора, нечистот и отбросов. В стороне были сколоченные из досок прилавки, за ними склады, длинные бревенчатые сооружения, а ближний конец площади принадлежал мелким торговцам и теперь, когда под вечер все разошлись, на месте базарных рядов остались длинные кучи воняющих отбросов. В центре площади был колодец, из него брали воду для лошадиной поилки, люди здесь вряд ли стали бы пить. У поилки, наполовину заполненной мутной жижей, сидел нищий в лохмотьях, к нему и устремился Туйвин.

Оборванец окинул пришельцев быстрым взглядом из-под шапки спутанных серых волос и привычно затянул монотонные причитания:

–  Подайте на пропитание, люди добрые приезжие, да сопутствует вам удача, да будет к вам милостиво благое Солнце, да будет вам тепло и радость, а уж мне, убогому уделите от щедрот, и воздастся вам за доброту…

Туйвин спешился и бросил медяк в стоящую перед убогим плошку.

–  Помоги тебе Солнце, добрый путник, удачи тебе, счастья тебе, - нищий без особого энтузиазма изобразил, что он поражен щедростью подаяния.