«Граждане, воздушная тревога!»
Шрифт:
Не доходя до Арбатского рынка, я пропустил вперед Лейду, оглядываясь по сторонам, нет ли знакомых лиц.
Арбатский рынок был сравнительно новым для Москвы по тогдашнему времени. Размещался он бок о бок с кинотеатром «Художественный» на не слишком большой площадке как раз за старой станцией метро «Арбатская», линия от которой проходит по мосту через Москву-реку. Новая, глубоко залегающая линия метро и новая арбатская станция тогда еще не существовали. Частично рынок был крытым, частично покупатели толпились у лотков под открытым небом. До войны здесь торговали только продуктами, а война,
Но где же Смирдин и найдет ли его Лейда? От Стрельцова я знал, что он торгует книгами, иной раз крадеными из квартир эвакуированных или просто бежавших из Москвы. Но книжки было трудно спрятать за пазуху, а в портфель или чемоданчик может здесь заглянуть любой милиционер.
Лейду я сразу потерял: она скрылась в поисках книжного торжища. На всякий случай спросил у одного из букинистов, не видал ли он Смирдина?
— А разве он воскрес? — ответили мне под общий хохот.
Тут были действительно букинисты, для которых имя Смирдина чужим не слышалось. И вдруг я услышал позади чей-то шепот:
— А вам что-нибудь от него нужно?
Спрашивал какой-то «блатяга» в старом ватнике и ставших теперь модными байковых лыжных штанах.
— Надо посмотреть, — сказал я уклончиво.
— Подождите полчасика, он только что был здесь и ушел с какой-то девушкой.
Значит, Лейда нашла все-таки Смирдина и ушла вместе с ним. Затаенное беспокойство защемило мне сердце. Тревожила судьба девушки. Как она передала ключ? Что сказал Смирдин? Суетились ли поблизости блатные наблюдатели? Как прошло первое свидание с Зингером?..
Оставалось только ждать ее звонка, если ей удастся позвонить.
19. Звонок Лейды
Лейда позвонила только через два дня. Должно быть, за ней следили, не оставляя ее одну. Видимо, поэтому и разговор был сверхкратким.
— Большая Молчановка, двадцать три. Сегодня в десять вечера, — и повесила трубку.
— Будем брать, — сказал Югов. — Ты с Пашей и двое оперативников.
Он положил свой ТТ в карман куртки и вызвал машину. Мы молча пошли за ним.
Дом на Большой Молчановке под двадцать третьим номером когда-то был дорогим барским пятиэтажником. Нужная нам квартира помещалась на втором этаже.
— Черного хода нет? — шепотом спросил Югов.
— Нет, я проверял, — ответил Безруков.
Позвонили. Дверь открыла Лейда. За ней сзади стоял здоровенный мужик, очень похожий на тех, кого я
В комнате были двое: Зингер в ватном халате и Михельс в грязном ватнике.
— Руки! — крикнул Югов.
Зингер поднял руки, но Михельс, отступая, успел юркнуть в соседнюю дверь. Тут же послышался звон разбитого стекла. Я с револьвером бросился вслед, но Михельс уже выпрыгнул из окна, выбив плечом раму. Я подбежал к окну, рассчитывая, что приземлиться со второго этажа благополучно он едва ли смог, но Михельс уже прыгал с крыши примыкающего к дому сарайчика. Я выстрелил, но в темноте двора промахнулся.
— Сколько метров до земли? — спросил меня Югов.
— Там сарайчик под окном. Опять сбежал Михельс…
— Зато Зингер уже у нас, — очень довольный, проговорил Безруков…
Зингера допросили по прибытии в управление.
— Я скажу вам всю правду, потому что надеюсь, что меня сочтут за простого военнопленного, — начал он.
— Это уж как решит трибунал, — сказал Югов.
— Значит, трибунал неизбежен?
— Для вас — да. Вы же разведчик, а не военнопленный, к тому же добровольно не сдавшийся.
— Я сдался добровольно.
— Когда мы вас накрыли с другим шпионом.
— Я расскажу вам и о нем.
— Что ж, трибунал, надеюсь, это учтет. Вы что, работали у нас в стране? — спросил Югов.
— До войны я окончил университет в Ленинграде.
— Потом абверовскую школу в Германии?
— Специальный курс. Для командных должностей в русской армии.
— Где вас перебросили через линию фронта? — продолжал допрос Югов.
— Под Смоленском. Под фамилией Голубева с соответствующей легендой. Был в аппарате штаба дивизии под командованием генерала Карельских.
— А затем во время боя вы пропали без вести и перебрались в Москву, где у вас была явка к Михельсу?
— Точно так.
Я взглянул на Югова:
— Разрешите вопрос?
— Давайте.
— Какие сведения вы сообщали абверу во время боев под Смоленском? — спросил я.
— Почти ничего. Вы отступали тогда, и мои сведения абверу особо не требовались. Моя задача была пробраться в Москву, передать Михельсу новую рацию взамен испорченной и устроить перед возвращением крупный диверсионный акт. На этом особенно настаивал представитель гестапо в абвере.
— Где намечалась эта диверсия?
— Намечались продовольственные склады в Сокольниках, но уголовные агенты Михельса отказались от этой акции даже за очень крупную сумму денег.
— Кто был ваш агент на ремонтном заводе, от кого вы получали и передавали по рации сведения об отремонтированных танках? — снова включился в допрос Югов.
Зингер молча взял папиросу из открытой на столе коробки «Казбека» и засмеялся:
— Я уже к вашим папиросам привык, хотя в Германии у нас курят только сигареты. На фронте даже выучился курить махорку.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Югов.
— А у нас не было агентов на заводе. Михельсу при всем желании не удалось найти человека. Мы просто считали отправляемые на фронт танки на железнодорожных путях Один раз чуть не попались на этом, выручила находчивость Михельса.