Гражданская игра
Шрифт:
— Нужно бежать наверх, чтоб не украли, — порывисто повернулась ко мне Мария.
— Что ж, побежали, — согласился я, не сводя взгляда с колонны, выползающей из-под пола.
Я был уверен, что группа Марии уже наверху, и что никто не посмеет подойти к бленкеру. Но если ей хочется делать вид, что всё происходящее — несанкционированная руководством импровизация, то и пусть. Она мне обещала, и я в потрясающем деле. Это не корпеть над конспектами и страшиться сессии. Тут всё по-настоящему! А при удачном раскладе могут и в звании повысить, и диплом перед строем вручить.
5. Приказано не возвращаться
Мы поднялись на борт по её билетам. Билет Крецика всё ещё лежал в гимнастёрке. Я не забыл о нём.
В том, что операция согласована со всеми инстанциями, не было сомнений. В порту никто не поинтересовался содержимым ящика, не прозвучало ни одного вопроса. Пограничники на документы даже не глянули. Так бывает только в одном случае, когда таможня, политотдел и погранцы получают приказ: к этим персам не подходить.
Лица грузчиков показались смутно знакомыми, — кажется, это они были с Марией утром, — но я не присматривался. Они только занесли ящик в каюту, пробурчали «счастливого плавания» и ушли.
Попытка обнять Мару оказалась безуспешной, она решительно отстранилась и недовольно сказала:
— Держи себя в руках, милый. Всему своё время. И тебе придётся, как следует вымыться, прежде чем я позволю к себе прикоснуться.
Я попросил огласить список предстоящих мероприятий.
— Сейчас поднимемся на палубу, и как все нормальные люди понаблюдаем за движением «Аркадии» по каналу. Потом у нас ужин, потом посидим в баре, надеюсь, потанцуем. Ну, а после вернёмся в каюту и сравним мои желания с твоими возможностями.
Звучало высокомерно и с толстым слоем снобизма, но мне было наплевать. Тем более что каждый пункт её плана был недосягаем с койки моего убежища. Я уже направился к двери, но заметил монитор на столе, задвинутом в угол каюты.
— Компьютер?
— Наверное, — равнодушно сказала Мария. — А может кабельное телевидение. Транслируют из общего центра, а ты можешь только листать программы…
На палубе царила предстартовая суета. Толпа народа сгрудилась у правого борта. Кто-то кричал тем, кто стоял на причале. Кто-то пытался расслышать, что кричали с причала. При этом все были необыкновенно бодры и веселы. Накрапывающий дождик нисколько не мешал общему ликованию. Я ничего не понимал. Мы оставляли простой и понятный мир. Отправлялись во враждебное окружение. Чему радуются эти люди?!
Мария решительно вломилась в самую гущу праздника, а поскольку держаться за руки мы ещё не привыкли, то почти сразу затерялась в толпе.
Только я не настаивал. Спокойно перешёл к левому борту. Здесь никого не было. Зато был хороший обзор берегов Невы, теснину которых с минуты на минуту оставит наше судно. Была волна, и ленивый полёт чаек… пахло влагой и гниющей травой. Снизу коротко взревел буксир, двое матросиков, перегнувшись через
Не успел я порадоваться своему нечаянному одиночеству, как увидел девушку с копной соломенных волос. Она сидела под спасательной шлюпкой в шезлонге и с ожесточением грызла яблоко. Под шезлонгом лежал рюкзак и стоял термос. Заметив мой взгляд, девушка отвернулась. Но яблоко грызть не перестала.
— Приятного аппетита, — насмешливо сказал я. — Не сыровато для пикника?
Блондинка резко обернулась, смерила меня с головы до ног и враждебно сказала:
— Погоду, как и Родину, не выбирают.
Мне показалось, что она крепко обеспокоена, почти в панике, но тон её ответа не располагал к продолжению беседы. Я подумал: «не стреляет и ладно», и поймал за пояс проходящего мимо полового:
— Не в курсе, как скоро выйдем в море?
Человек освободился, с достоинством поправил одежду и ответил:
— Десять узлов, считайте сами. Через три часа будем в заливе. Потом объявят о праздничном ужине. Номер столика совпадает с номером каюты. И ради Бога! Никого не трогайте руками.
«Какие мы нежные!» — посмеялся Демон над негодованием штатского. Половой ушёл по своим делам, а я решил заняться своими.
Убедившись, что Марии в обозримом пространстве не наблюдается, а блондинка с яблоком не обращает на меня внимания, открыл дверь в пассажирскую надстройку и окунулся в атмосферу пластика, табака и лака. Здесь было сухо и тепло. За столиком с надписью «Администратор» сидела ещё одна блондинка. Только эта, в отличие от побирушки под шлюпкой, была приветливой до тошноты:
— Чем могу помочь? — улыбнулась девушка.
Я обратил внимание на её белоснежные ровные зубы и протянул анонимный билет Крецика:
— Не могу найти каюту. И где мне взять ключ? Билет подарили, а вводных не дали.
Она сверила номер билета со своей амбарной книгой, ляпнула на билет печать и вернула с двумя ключами:
— Каюта триста семь. Прямо по коридору, по лестнице на один этаж наверх и налево.
Я поблагодарил и двинулся в указанном направлении. Через минуту стоял перед дверью с нужным номером.
«Поразительная чёткость инструкций, — признал я. — Чувствуется, что объясняет дорогу не первый год».
Зашёл в каюту и остолбенел. Между койками стоял ещё один бленкер смерти. Сразу стало душно. Почему-то захотелось в убежище, в казарму. Я снял шляпу, стряхнул капли дождя в сторону двери и присел на краешек кровати.
Потом вспомнил о деньгах и заглянул под койку. Здесь лежал чемодан средних размеров. Потрёпанный кожаный чемодан чёрного цвета. Очень прочный, с двумя крепкими ремнями поперёк корпуса и тремя замками.
Я попробовал вытащить баул одной рукой, но понял, что мне это не под силу. Тогда я встал на колени перед кроватью, и вытащил его двумя руками. Расстегнул ремни и присмотрелся к замкам. К моему удивлению, это оказались крепкие, стальные запоры, которые отняли у меня по пять минут каждый. «Интересно, под кожей металлический корпус»?