Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

Томас Хью

Тем временем Касадо прибыл в Валенсию. Здесь, в Аликанте, в Гандии, в Картахене и Альмерии, собрались республиканцы, которым предстояло покинуть родину. В течение дня Тольятти, Эрнандес, Урибе, Чека и другие лидеры коммунистов успели перелететь из Картахены в Оран. К полудню следующего дня, 29 марта, к Касадо, расположившемуся в старом здании капитан-генеральства, явились представители «пятой колонны» Валенсии, которые сообщили, что собираются немедленно занять административные здания. Город был полон людьми, которые приветствовали друг друга фашистским салютом. По радио Валенсии Касада обратился с призывом к спокойствию и отбыл в Гандию, где поднялся на борт английского судна, взявшего курс на Марсель. В течение дня Хаэн, Сьюдад-Реал, Куэнка, Сагунто и Альбасете были заняты националистами. 30 марта итальянцы Гамбары вошли в Аликанте, а генерал Аранда – в Валенсию, которая к тому времени уже находилась полностью под контролем фаланги. Женщины и дети рвались целовать руки победителей, с балконов домов, в которых жили представители среднего класса, летели розы, ветки лавров и мимозы. 31 марта были заняты Альмерия, Мурсия и Картахена. Во всех

этих прибрежных городах наступающие армии захватили в плен тысячи беженцев, которые намеревались покинуть страну. Было жалко смотреть на душераздирающие сцены, разыгрывающиеся перед приходом войск националистов. Были и случаи самоубийств. Ранним вечером 31 марта адъютант сообщил простуженному генералу Франко, что части националистов заняли последние из намеченных целей. «Очень хорошо, – ответил тот, не поднимая головы от стола, – большое спасибо». Позже он получил телеграмму от нового папы Пия XII: «Обращая наши сердца к Богу, мы приносим искреннюю благодарность Вашему сиятельству за победу католической Испании». Но, несмотря на эту благодарность, Ватикан все же не осудил баскских священников как еретиков, пусть даже генерал Франко с целью добиться такого осуждения отправил в Рим специальную миссию во главе с Хосе Марией Арейльсой³.

Примечания

¹ Будучи директором мадридских тюрем, он спас много жизней.

² Они как бы отвечали на знаменитый лозунг Пассионарии, известный всему миру, – «No pasaran!» («Они не пройдут!»). (Примеч. пер.)

³ Другой реакцией в Риме стали слова Муссолини, брошенные им Чиано. Показывая на атлас, открытый на карте Испании, дуче сказал: «Он был открыт таким образом три года, и этого достаточно. Но я уже знаю, что должен открыть его на другой странице». И действительно, через неделю Италия начала военные действия в Албании.

Глава 76

Заключение

Все оставшиеся вопросы испанской войны были быстро разрешены. В Бургос французским послом незамедлительно прибыл маршал Петэн, который в 1925 году воевал вместе с Франко в Марокко. Бывший собрат по оружию оказал ему холодный прием, поскольку французское правительство медлило с возвращением военных кораблей Испании, интернированных в Бизерте. Наконец 2 апреля их вернули. Испанские предметы искусства и деньги, которые республика переправила во Францию, вместе с оружием и подвижным составом в течение нескольких следующих месяцев также вернулись в Испанию. После короткой выставки полотна музея Прадо из Женевы были отосланы в Мадрид. Позднее выяснилось, что во время войны коллекция совершенно не пострадала.

К тому времени, 1 апреля, и Соединенные Штаты признали режим националистов. Россия осталась единственной из великих держав, которая этого не сделала. Американский посол Клод Боуэрс по возвращении домой испытал в Вашингтоне горькое удовлетворение, услышав от Рузвельта признание, что, как он теперь думает, политика эмбарго была неправильной. 20 апреля Комитет по невмешательству, который не собирался с июля 1938 года, торжественно самораспустился. 19 мая националисты провели в Мадриде Парад Победы. Почетное место было отведено итальянцам генерала Гамбары. 22 мая в Леоне состоялся прощальный парад легиона «Кондор». Через четыре дня 6000 человек его личного состава отплыли из Виго в Гамбург. 31 мая 20 000 итальянцев покинули Кадис. И немцев и итальянцев торжественно приветствовали по возвращении домой; летчиков встречал в Гамбурге сам Геринг. 6 июня в Берлине Гитлер встретился с 14 000 членами легиона. Итальянцам в Неаполе торжественную встречу организовали Чиано и король Виктор-Эммануил. К концу июня эвакуация из Испании немецких и итальянских вооруженных сил была завершена.

Что же до республиканских беженцев, то многим из тех, кому посчастливилось отплыть из средиземноморских портов Испании, оказалось нелегко найти убежище. Но в конце концов, после ожидания в ужасных условиях Марселя и североафриканских портов английских или французских судов, большинству все же удалось утвердиться на земле Франции. Из тех, кто раньше ушел из Каталонии, 50 000 гражданских беженцев и солдат республики все же согласились вернуться в националистскую Испанию. Остальные остались в концентрационных лагерях юга Франции. В конце марта условия существования в них несколько улучшились. Кормить стали почти прилично. Появились лекарства и медицинское оборудование, прекратились эпидемии. Но обитателям лагерей нечем было заняться. Их положение в целом оставалось неопределенным.

К тому времени оказавшиеся в изгнании лидеры эмиграции переругались между собой. 31 марта на бурном собрании Постоянного комитета кортесов в Париже Негрин представил более чем спорный отчет о своей деятельности после падения Каталонии. Мартинес Баррио, Аракистайн, Пассионария жарко оспорили его. В то же самое время корабль «Вита» отплыл из Булони в Мехико, имея на борту груз драгоценных камней и других ценностей, в основном они были конфискованы у сторонников националистов в самом начале Гражданской войны¹. Негрин отправил эти запасы на сохранение президенту Карденасу с целью обеспечить средствами республику в изгнании. Когда «Вита» прибыла в Мехико, ее встретил Прието, который оказался в Южной Америке в связи с инаугурацией нового чилийского президента. Он убедил Карденаса, что у него есть право распоряжаться сокровищами. Позже он организовал комитет Постоянного комитета кортесов, получивший название Junta de Auxilio a los Republicanos Espa~noles (JARE), для управления этими сомнительными фондами. Негрин, утвержденный в должности премьер-министра незначительным большинством такого же Постоянного

комитета, разместил оставшиеся у него средства в SERE (Servicio de Emigraci'on para Republicanos Espa~noles). Эта группа была крепко скомпрометирована в глазах мировой общественности, поскольку пользовалась поддержкой коммунистической партии. В начале Второй мировой войны ее торговая компания, которая финансировалась за счет ценностей республики, была запрещена французским правительством как коммунистическая организация. Тем не менее эти две организации, пусть и постоянно ссорясь между собой, все же смогли переправить примерно 150 000 республиканских беженцев в Мексику или Южную Америку, главным образом в Аргентину. Примерно такое же количество их осталось в Южной Франции и в конечном итоге рассосалось среди общин этого района. Одни из этих беженцев на короткое время нашли себе работу, главным образом на строительстве оборонительных сооружений, а другие вернулись в Испанию. Со временем французское правительство сочло всех иностранцев пригодными для службы в армии. К июлю население концентрационных лагерей сократилось до 200 000 человек. Советский Союз принял к себе некоторое количество испанских коммунистов и их семей. Две сотни лидеров республики, включая Касадо и Менендеса, нашли себе пристанище в Британии.

* * *

По ярости и накалу страстей Гражданская война в Испании превзошла большинство войн между народами. Тем не менее потери в ней оказались меньше, чем все опасались. Общее количество погибших составило примерно 600 000 человек. Предполагается, что около 100 000 из них стали жертвами убийств или массовых казней. Наверное, не менее 220 000 погибли от болезней и голода, что явилось прямым следствием войны. И скорее всего, 320 000 погибли в ходе военных действий.

Позже националисты определили общую стоимость войны, включая внутренние и внешние расходы. По их подсчетам, она обошлась в 30 000 миллионов песет (3000 миллионов фунтов стерлингов в ценах 1938 года). Немалая сумма была связана, с одной стороны, с гибелью и инвалидностью, а другая с эмиграцией 320 000 человек в конце войны. Националистские власти подсчитали, что в ходе войны было уничтожено недвижимости примерно на 4250 миллионов песет. Поскольку учитывались только результаты военных действий республиканцев, скорее всего, эта цифра занижена. Полностью были разрушены 150 церквей, и 4850 серьезно пострадали (1850 из них были разрушены больше чем на половину). 183 города превратились едва ли не в развалины, и генерал Франко принял их под свое «покровительство». Его правительство взялось оплатить стоимость восстановления городов. 250 000 домов стали руинами, и жить в них было невозможно. Скорее всего, еще 250 000 зданий, претерпевших частичные разрушения, просто не учитывалось.

Что же до промышленности, то предприятия Бильбао и Барселоны вышли из войны почти нетронутыми. Хотя Испания потеряла треть своего поголовья скота и большую часть сельскохозяйственной техники, угодья земли и сельские строения пострадали меньше, чем можно было ожидать. Скажем, куда меньше, чем поля в Северной Франции во время Первой мировой войны. Транспортная система понесла потери стоимостью примерно в 325 миллионов песет. Железные дороги потеряли 61 процент пассажирских вагонов, 22 процента грузовых и 27 процентов локомотивов. Грузовых машин заметно не хватало, но дороги остались в хорошем состоянии. Очень мало осталось запасов сырья и продовольствия. В преддверии начала Второй мировой войны в сентябре 1939 года, через полгода после окончания Гражданской войны, Испания не смогла возместить эти потери помощью из-за границы. Ситуация еще ухудшилась из-за вереницы засух. Так что в 1941–1942 годах большинству испанцев пришлось испытывать серьезные лишения.

Кроме того, начались и преследования. Расследовалось каждое преступление, которое, как предполагалось, было совершено в республиканской зоне Испании. У бывших мэров почти не было шансов оставаться на своих постах, если становилось известно, что в их деревнях происходили убийства. Но о какой деревне этого нельзя было сказать? Например, десять человек расстреляли за их участие в бойне августа 1936 года в Образцовой тюрьме. Уничтожили почти всех офицеров республиканской армии, попавших в плен. Правда, практически всех рядовых и сержантов отпустили на свободу. Тех, кто работал в гражданских учреждениях республики, приговорили к различным срокам тюремного заключения, вплоть до 30 лет. На практике эти приговоры часто пересматривались. И через 21 год после завершения войны под замком не осталось никого из политических заключенных 1939 года.

Английский журналист A.B. Моррис из «Ньюс кроникл», который на свою беду был взят в плен в Мадриде, считает, что число рядовых и сержантов республиканской армии, казненных после войны за различные преступления, от поджогов церквей до простого пребывания на службе республике, к концу 1939 года достигло 100 000 человек. Чиано, посетивший Франко в июле 1939 года, сообщил, что в тюрьмах сидят примерно 200 000 и «суды проходят каждый день со скоростью военных трибуналов… Многих все еще расстреливают. Только в Мадриде от 200 до 250 ежедневно, в Барселоне 150, в Севилье по 80 человек». Но Родригес Вега, генеральный секретарь UGT, которому в конце 1939 года все же удалось покинуть Испанию, считал, что трибуналы выносили до 1000 смертных приговоров в месяц. По сравнению с 9000 расстрелянных в 1939 году, эту цифру следует считать более точной. Но в любом случае победители не были склонны к милосердию. Позже Родригес подсчитал, что к 1942 году через тюрьмы и концлагеря националистской Испании прошли два миллиона человек. Многие были приговорены к 30 годам заключения, еще больше осужденных получили десятилетние сроки. Тысячи людей лишились работы или терпели другие лишения. Бестейро умер в 1940 году в тюрьме Кармон от обострения туберкулезного процесса. В 1942 году в грязных, сырых и переполненных тюрьмах сидело 241 000 заключенных. Те, которые, сражаясь на стороне националистов, стали инвалидами, получали небольшую пенсию. Инвалиды республиканской армии не получали ничего.