Гражданский корпус
Шрифт:
– Что это? – я смотрю на спутницу, но, внезапно догадавшись, сама себе отвечаю, – Чертов склеп…
Глава 7
Я точно знаю, что это склеп, я чувствую его. Ощущаю пульсацию множества индивидуумов, заключенных в железной коробке со сторонами пять на десять метров. Сколько их там, внутри? Десять? Сто? Тысяча? Но лишь один направляет свой разум в сторону человекофермы, поэтому других я не могла обнаружить на большом расстоянии. Теперь понимаю, что они протягивают
С торца сооружения обозначен вход – едва заметная щель открывающегося люка и непонятный знак на языке эйнеров. Ни ручки, ни пульта управления. Я осторожно прикладываю ладонь к прохладной поверхности. Вряд ли можно взломать створку, выстрелив в нее из пистолета. И взрывчатки у нас нет. Но мне жутко хочется попасть внутрь!
– Давай я попробую, – Юля отодвигает меня в сторону, сама подходит к люку.
Одного ее прикосновения достаточно, чтобы внутри заворчал какой-то механизм, железный прямоугольник провалился и отъехал в сторону. Я смотрю на девчонку, прищурившись.
– Если бы ты не помогала нам, я бы тебя пристрелила, честное слово. Сложно доверять человеку, которому подчиняется техника врага.
Она лишь пожимает плечами, входит внутрь. Там слышится гул, воздух пахнет чем-то техническим – сразу и не поймешь, чем именно. Из всего освещения лишь два мерцающих монитора, справа и слева. Вдоль стен ярусами тянутся ряды непонятных устройств, смонтированных под углом. Они могут быть чем угодно: системными блоками, генераторами, накопителями информации… Но мне не нужно угадывать, чтобы понять – это и есть вместилища эйнерских душ.
– Как думаешь, быстро здесь окажутся те, кто следит за охраной периметра?
– Да уж не задержатся. Наверное, минут через пятнадцать будут, – отвечает Юлька.
Я провожу рукой по устройствам. Пять ярусов с каждой стороны, в одном ряду… Сколько? Начинаю считать: пять… десять… пятнадцать… Тридцать два. Значит, склеп вмещает триста двадцать сознаний. Понимают ли они, что я сейчас здесь? Знают ли об этом? Боятся или нет?
Достаю пистолет, но Юля останавливает меня.
– Не надо.
– Почему?
– Не надо… Ведь всю планету на дыбы поднимут. Под каждый куст заглядывать станут, не спрячешься. А и спрячешься, так не надолго. Не стреляй, Вероника, – она держится за ствол оружия, заставляя меня опустить его.
– Ладно, маленькие злобные твари, – окидываю взглядом внутренности склепа, – Я еще вернусь за вами!
Мы выходим на улицу и люк позади закрывается.
– Все равно ведь узнают, что заходили внутрь.
– Ты там камеры внутри видела?
– Нет, – отвечаю я, подумав мгновение, – Но это ничего не значит. Камеры можно так замаскировать, что и не разглядишь, тем более в полутьме. Да еще и у дверного замка могут быть логи – когда открывался, когда закрывался, по чьей команде… Ну да чего уж теперь. Идем быстрее, нам лучше затеряться в джунглях!
Завывание двигателей садящегося корабля настигает нас через несколько минут. Что там, на охраняемой территории, мне уже не интересно. Надеюсь только, что
Юлька ведет извилистой дорогой, которую наверняка выбирает спонтанно, но я доверяю ей. Она не один год живет в джунглях Маргина, знает, как запутать след. А если бы хотела подставить – давно бы это сделала.
Местное утро, ленивое и долгое, перетекает в день тогда, когда нам уже пора думать о ночлеге. Мы ушли далеко и ни разу не донеслись до нас звуки погони. Можно уже расслабиться, сбавить темп.
– Куда хоть идем?
– Домой, куда же еще?
– К твоей хижине?
– Ага. Но сегодня уже не дойдем, надо остановиться.
Находим еще одно кривое дерево, по веткам которого можно забраться наверх, укрыться в разлапистой вершине: днем нельзя оставаться на виду. Кое-как устраиваемся среди ветвей, чтобы можно было заснуть и не свалиться вниз. Запасов еды у нас осталось немного – по куску черствого хлеба, да полфляги воды. Ничего, переживем. Отужинав, затихаем, надеясь выспаться, набраться сил.
Я размышляю о том, как не допустить в свой разум предательских снов. И прихожу к парадоксальному выводу, что лучше проникнуть в запретный мир сейчас, пока еще мой мозг бодрствует. “Вдруг это поможет? Подсознание не станет подкидывать сновидения, причина которых уже обдумана, решена. Или это я сама себя уговариваю? Прикосновение к сети эйнеров стало для меня наркотиком, желанием, от которого невозможно отказаться, и я теперь придумываю причины, которые бы оправдали опасный контакт. К черту!”
Там, где мы оставили склеп, оживление. Множество линий, расходящихся во все стороны, непрерывный обмен информацией. Начинаю замечать, что у разных источников свой почерк. Возможно, это и раньше было мне доступно, но я не обращала на такие “мелочи” внимания. Теперь же могу разобраться и в том, кто важная единица социального устройства чужих, а кто лишь маленькая шестеренка, почти не передающая информации, принимающая только приказы.
Большая часть населяющих склеп – рядовые эйнеры. Выделяются только три или четыре сознания, которые стоят на ступеньку выше в своем общественном положении. И есть еще кто-то… Нащупать его канал сложно, он то появляется, то исчезает. Я понимаю, что он вовсе не в склепе, но обладает таким мощным сигналом, что легко подключается к любой “шестеренке”, отслеживает ее действия, возможно – смотрит на мир чужими глазами, выискивая что-то. Или кого-то…
* * *
Мы возвращаемся к хижине в разгар маргинского дня. Прежде чем дернуть за потайной рычаг, спустить лестницу, Юлька обходит окрестности, высматривает какие-то одной ей известные приметы, которые могут сказать – подходил ли кто к домашнему дереву в наше отсутствие или нет. Наконец она подходит к гладкому стволу, запускает руку между корней.
– Вроде бы чисто, следов нет. Только крокодил приползал.
Я с опаской начинаю оглядываться.
– Крокодил?