Гребень волны
Шрифт:
– То, что летает, – мозг, а то, что ползает, – руки?..
– Все же термин «эффекторы» мне нравится больше. Так или иначе, Рой вертит ползучими пустынниками, как ему заблагорассудится. И, как мы убедились, наши представления о способах связи между Роем и его эффекторами весьма неполны. Видимо, контроль над эффектором настолько полон и глубок, что мы даже не в состоянии это себе вообразить. Где-то на мышечном, клеточном уровне! Стрелохвост был лишен всех внутренних органов, ткани его мышц были обработаны напрочь тормозящими всякие реакции консервантами, но еще не закончились слабые биологические процессы. И этого оказалось
– Причем здесь Рой? Там же была только одна пчела.
– Одна клетка мозга, драйвер. Тупая, как амеба-переросток, которую снабдили конечностями и крыльями. На что она годится?.. Разве что на роль ретранслятора и усилителя! И она прекрасно выполнила свою задачу, доведя злую волю Роя до орудия, способного ее воплотить. Этот взгляд, который преследует нас повсюду…
– Черная аура, – пробормотал Костя.
– И последнее. Не принимайте меня за полоумного фанатика, которому вместо того, чтобы искать пути избавления, вдруг приспичило поразглагольствовать на ксенологические темы… – Кратов покраснел. – Этот Рой… мы пока еще не до конца представляем границы его могущества. Он уже лишил нас связи. Никто не знает, что ждет каждого из нас в следующий момент. Может быть, Рой придумает, как раздавить корабль, словно гнилой орех… Поэтому я счел необходимым разделить мое знание на двоих. И повысить тем самым вероятность того, что оно сохранится и дойдет по назначению, если со мной что-нибудь случится. Разумеется, я не преувеличиваю его ценности, ведь это всего лишь гипотеза…
– А если что-нибудь случится с нами обоими?
– Нас слышал когитр. Он – третий. Я не думаю все же, что Рой решит уничтожить корабль. У него сейчас иная цель.
– Да, – сказал Кратов. – Он явился сюда за собственной клеточкой. Может быть, вернуть ее, и он уйдет?
Варданов помолчал, глядя на экран.
– Вам покажется, что я все усложняю, – промолвил он наконец. – Но у меня ощущение, что он не уйдет. И мы живы, пока пчела на корабле.
– Заложник? – хмыкнул Костя.
– Да, заложник. И мы, безусловно, вернем ее Рою. Но за мгновение до того, как стартовать. Коли выяснилось, что попросту нарушена связь, то Маони вполне еще может быть невредим. Поэтому мы стартуем, когда он будет на борту. Или когда убедимся, что он не вернется. Но тут возникает целый спектр вариантов. Например, через трое суток, если мы не выйдем на связь, нас начнут искать…
– Еще один вопрос, – сказал Костя. – Так, из праздного любопытства… А какое место в вашей гипотезе отведено красным пчелам? Которых мало и которые не роятся?
Ксенолог бледно улыбнулся:
– Честное слово, не знаю, как их туда вогнать.
Корабль надсадно выл. Этот доисторический вой, то стихавший, то снова набиравший мощь, мог быть услышан за десятки километров. В пустыне, где самым громким звуком до сей поры был шорох песка, он разносился, должно быть, до границ материка.
– Что сказано в отчетах Фроста? – спросил Кратов. – Может быть, пчелы не только слепые в наших границах спектра, но еще и глухие?
– Со слухом у них нормально, – досадливо поморщился Варданов. – Но вы правы, это безнадежно. Скорее мы сами сойдем с ума от этих иерихонских труб, чем они испугаются…
Корабль стонал, будто раненый великан. Осаждавшие его полчища, поначалу словно бы в изумлении отпрянувшие –
– Во всяком случае, Маони нас услышит, – заметил Костя.
– Если он жив… Вопрос еще, как он наши вопли воспримет. Как сигнал о том, что мы тоже покуда живы, или как призыв немедленно вернуться?
– Боюсь, что я на его месте думал бы только о втором.
– Тогда нас ожидают новые испытания, драйвер. Мы вынуждены будем прибегнуть к оружию, чтобы расчистить проход для Гвидо. Или отключить все внешние раздражители, с головами залезть под подушки и трусливо выждать, когда снаружи все закончится естественным образом.
– А если попробовать развернуть над кораблем купол изолирующего поля? Во-первых, мы оттесним Рой, а во-вторых, можем попытаться сформировать туннель…
– Неплохая мысль, – безразлично сказал Варданов. – Попробуйте.
– Когитр! – позвал Костя.
– Бортовой когитр слушает.
– Полную защиту на корабль!
– Понятно. Активизирую генераторы защитного поля.
– Ну?!
– Не выполнено, – сказал когитр смущенно. – Генераторы работают. Но купол не формируется. Что-то мешает.
– Что, что тебе мешает?!
– Не могу определить. Помехи неустановленной природы. Поле разрушается прямо над кораблем.
– Как я и ждал, – промолвил Варданов. – Такой силище ничего не стоит целую планету передвинуть с орбиты на орбиту. Черта ли ей в нашем изолирующем поле?.. Мне страшно думать о том, что происходит сейчас. Но еще страшнее вообразить, что МОГЛО БЫ произойти. Ведь не разори вы тот злополучный улей, на галактической базе уже лежали бы наши отчеты вкупе с общим заключением о пригодности планеты к колонизации. И на Псамму обрушились бы колонисты. Затеяли бы строить города, насаждать оазисы среди песков, грести из недр минералы и воду. И по необходимости без оглядки уничтожать всяких там равноногов да шипоносов. В конце концов очередь неизбежно дошла бы и до пчелиных ульев. И тогда здесь развернулся бы Армагеддон.
– Планета схватила нас за шиворот в последнюю минуту, – уныло покачал головой Кратов. – Да еще как схватила… И мы сидим теперь сирые и голые. И ждем хоть какого-то конца.
– Маони должен быть уже близко, – сказал Варданов.
Костя с усилием провел ладонями по лицу.
– Что, что мы еще можем сделать? – спросил он. – Думайте, прошу вас. Вы же старше и умнее!
– Вы станете стрелять в Рой из фогратора? – усмехнулся Варданов.
– Нет, нет, я же говорил… Вы плохо придумали. Думайте еще!
– У нас больше нет вариантов, – ксенолог встал. – Вы – драйвер. Это ваш корабль. Он снабжен бортовыми фограторами. Решайте сами. А я вам больше не советчик и не помощник. Я ухожу, – он усмехнулся. – Прятать голову под подушку.
– Почему я должен решать? – зло спросил Кратов. – Это ВАША ошибка. Это вы не узнали Чужой Разум. Вы и отвечайте!
– Разумеется, – сказал Варданов. – Вне всяких сомнений. Отвечать за все буду именно я, исключительно я и единственно я… Когда пойдете к себе, не сочтите за труд навестить и меня. Я должен вам кое-что показать.