Греческая колонизация Северного Причерноморья
Шрифт:
По вопросу о способах проникновения этих предметов в среду туземного населения северного Причерноморья, автор констатирует, что предметы, найденные в Немирове и в Болтышке, могли быть доставлены при посредстве поселения на Березани, тогда как на востоке не было еще ни одного греческого поселения. «Естественнее предположить другое, а именно, что такие изделия завозились в Причерноморье греками еще до того, как покрылась сетью колоний приморская полоса этой области. Это, конечно, еще не была регулярная, организованная торговля, а лишь отдельные наезды, может быть, наезды рекогносцировочного характера…» «Такая торговля, при которой находили сбыт греческие художественные изделия и вместе с тем выяснялась, очевидно, и возможность получать необходимые Греции товары северного Причерноморья, как раз и могла подготовить почву для основания новых колоний».
Как видим, археологический материал сейчас уже подтверждает гипотетическое построение Миннза, значительно отличающееся от взглядов, например, Б. В. Фармаковского или Э. Р. Штерна, видевших в ранних греческих предметах, найденных в пределах древней Скифии, показатели уже установившихся сношений с постоянными греческими колониями [91] .
Мы,
91
91 Б. В. Фармаковский, Архаический период в России, МАР, 34, 1914, стр. 29–30; его же, Милетские вазы из России, стр, 61; Е. Stern, Die griechische Kolonisation am Nordgestade des Schwarzen Meeres, Klio, IX, 1909, стр. 141 илл.
Торговля эта носит доколониальный характер, не сопровождаясь созданием постоянных греческих поселений, за единственным исключением поселения на острове Березани, возникающего еще в VII в.
Импортируемые греками предметы роскоши полностью поступали в распоряжение местной племенной знати, которая в обмен на них отдавала накопленные ею богатства. Мы не имеем для этого раннего времени документальных данных, характеризующих получаемые греческими торговцами эквиваленты, но можно полагать, что первое место среди них занимали рабы.
Вполне возможно, хотя это также не подтверждено какими-либо документальными данными, и предположение Ростовцева что в первоначальных поездках греческих мореплавателей в район северного побережья Черного моря, в устья наших больших рек и в Керченский пролив, значительную роль играли и рыбные богатства этих мест [92] . Однако, по моему мнению, нет оснований, вместе с Ростовцевым, считать, что первые постоянные поселения греков, колонии в собственном смысле слова являлись в основном «рыболовными станциями». В VII–VI вв. ни Иония, ни собственно Греция не нуждались еще в регулярном значительном импорте рыбы. Предпосылкой для возникновения колоний являлось установление торговых сношений с местным населением, а рыбные богатства побережья скорее всего могли только способствовать установлению таких сношений между проникавшими на отдаленный север первыми греческими мореплавателями, являвшимися пиратами, торговцами и рыбаками одновременно, и населением тех мест, где они временно останавливались.
92
92 М. И. Ростовцев, Эллинство и иранство, 1918, стр. 36, 77–78; Rostovtzeff, Iranians and Greeks, 1922, стр. 43, 61 и 63.
VIII. Возникновение постоянных греческих поселений в северном Причерноморье в VI веке
Следующий этап в развитии сношений скифских племен с греками характеризуется появлением постоянных греческих поселений в северном Причерноморье. Первое из них, возникшее на Березани еще в VII в., по самому характеру своему, вследствие расположения на острове, как нельзя лучше подходит к требованиям, предъявлявшимся к первичным поселениям и факториям, где условия безопасности играли, вероятно, не менее значительную роль, чем даже удобство сношений с местным населением.
Все же на Березани ко времени возникновения греческого поселения, по-видимому, существовал уже местный поселок (или же он возник одновременно с греческим), о чем свидетельствуют жилые ямы, одна из которых, исследованная в 1931 г., была засыпана в начале VI в. О том же, видимо, говорят и остающиеся до сих пор неопубликованными скорченные погребения, обнаруженные в Березанском некрополе Г. А. Скадовским в 1900–1901 гг. [93]
Весьма вероятно, что сохраненная греческой традицией дата основания Борисфена в 647/6 или в 645/4 гг. до х. э. должна быть относима не к Ольвии, как это обычно делают, а именно к Березани, сохранившей до наших дней древнее название Борисфена [94] . Только по мере развития торговых сношений с окружающими племенами изолированное положение фактории должно было оказаться неудобным, а с другой стороны, наступление относительно более спокойных времен после скифо-киммерских столкновений и возрастающая сила греческих колонистов позволили, вероятно, перенести основное поселение на материк, на место Ольвии. По-видимому, это произошло в конце первой или в начале второй четверти VI в. [95]
93
93 О. А. Артамонова, Древнейшее поселение на острове Березани, Краткие сообщения ИИМК, V, 1940, стр. 49–54.
94
94 Вопрос о древнем названии поселения на Березани пока не решен. Возможно, что к нему следует относить „Эмпорий Борисфенитов“, упоминаемый у Геродота (IV, 17). Ср. Minns, указ. соч., стр. 451–452; Б. В. Фармаковский, МАР 34, стр. 16, прим. 1, возражает против отожествления эмпория Борисфенитов с Березанью; С. А. Жебелев, Что понимать под „Борисфеном“ в IOSPE-F 24? сборник „Ользия“, т. I, Киев, 1940, стр. 275–280, указывает, что „Эмпорий Борисфенитов“ — это не Ольвия, а может быть безыменный порт; М. Болтенко, До питания про час виникнення та назву дазнішоі ионійськоі оселі над Бористеном, Вісник Од. Ком.
95
95 Ср. Е. И. Леви, Терракотовая архаическая головка, найденная в Ольвии, Сов. Археология, VII, 1941, стр. 308–316.
Основной вопрос, связанный с проблемой возникновения Ольвии, это вопрос о наличии или отсутствии здесь местного более древнего поселения. Н. Я. Марр давно уже показал, что название города восходит к догреческим временам, и утверждал, что в Причерноморье «греки явились на готовые места. Они не строили городов, переселяясь сюда для своих торговых дел, а устраивались в существовавших городах» [96] . Археологического подтверждения этого положения мы пока что в Ольвии в полной мере не имеем, хотя С. И. Капошиной и была сделана попытка доказать наличие здесь местного («скифского») догреческого городища [97] . Единичные находки древних предметов местной культуры, сделанные в Ольвии, относятся не к непосредственно догреческому периоду, а еще ко II тысячелетию до х. э. и, таким образом, в данной связи прямого интереса не представляют [98] . Вопрос о догреческой Ольвии, таким образом, пока остается открытым. Однако, Н. Я. Марр несомненно был прав в своем утверждении, что «греки явились на готовые места». Как мы пытались показать выше, в районе Днепровско-Бугского лимана, несомненно, существовали местные производственные центры с длительной культурной традицией, существовали поселения, которые хотя и не могут считаться «городами» в полном смысле слова, но вполне могли быть зачатками, из которых затем развивались бы местные города.
96
96 Н. Я. Марр, Значение и роль изучения нацменьшинства в краеведении, „Краеведение“, 1927, № 1, стр. 13–14.
97
97 С. И. Капошина, Оборонительные сооружения Ольвии как исторический источник, ИГАИМК, вып. 100 (Из истории докапиталистических формаций), М.—Д., 1933, стр. 374 илл.
98
98 Например, сверленый каменный рабочий топор (Эрмитаж, из раскопок Б. В. Фармаковского, № 14986) и такой же сверленый молот (тоже, из раскопок 1911 г., № 14925).
Березань и Ольвия, связавшие греков с древним культурным очагом в низовьях Днепра и Буга, в течение долгого времени являлись конечным звеном в цепи милетских поселений по западному побережью Черного моря. Тира и Истр являлись их ближайшими соседями с запада; основание этих последних, колоний обычно относят также еще к VII в.; археологически дата эта пока не подтверждена [99] . Значительно позже (в конце VI в., судя по упоминанию у Гекатея) возникло греческое поселение на западном степном берегу Крыма в районе Евпатории (Керкинитида) [100] .
99
99 А. Н. Зограф, Древний город Тира-Белгород-Аккерман, Краткие сообщения ИИМК, VIII, 1940, стр. 63–67.
100
100 Мinns, указ. соч., стр. 491; ср.: М. А. Наливкина, Северо-западное побережье Крыма в эпоху античной колонизации. Проблемы истории докапиталистических обществ, 1934, № 9/10, стр. 161–165.
Несомненно, что греки в северо-западную часть Черного моря проникали используя морской путь от Босфора вдоль фракийского побережья, где постепенно возник целый ряд греческих поселений, к устьям больших рек — Дуная, Днестра, Буга, Днепра [101] . Дальнейшие пути в глубь страны шли прежде всего по этим рекам. В их устьях как раз и были основаны ранние греческие поселения: Истр в устье Дуная, Тира на Днестре и Борисфен (Березань — Ольвия) в Бугско-Днепровском лимане.
101
101 Последняя работа на эту тему: С. А. Семенов-Зусер, Торговый путь к Ольвии, Западное побережье Черного моря. Ученые записки Харьковского Гос. университета, № 19, 1940, мне осталась недоступной.
Выше мы видели, что этот морской каботажный путь был, по-видимому, известен еще задолго до греков и что как в районе Тираса, так и в особенности в районе бугско-днепровского устья издавна сосредоточивались импортные предметы южного и юго-западного происхождения. К сожалению, как уже отмечено выше, мы пока еще не знаем мест поселений прибрежных племен непосредственно предгреческого периода и не можем поэтому сказать, возникли ли греческие поселения на новых местах или путем использования уже существовавших местных центров, местных поселений, например, в их непосредственном соседстве. Однако то обстоятельство, что в источниках мы имеем термин «эмпорий борисфенитов» или «торжище борисфенитов», позволяет считать, что в известной мере более ранние пункты обмена, несомненно, использовались греками [102] .
102
102 C. А. Жебелев в статье „Счастливые города", Изв. ГАИМК, вып. 100, 1933, стр.352–362, на основании анализа термина „Ольвия" приходит к выводу, что город возник на месте более древнего местного поселения „Олба".