Грех и чувствительность

Энок Сюзанна

– Ты занимался сватовством, – задохнулась Элинор. Очевидно, она пришла к таким же заключениям. – Ты пытался свести нас – меня и Валентина.

– Что? – Шей выпрямился. – Не говори глупостей! С какой стати Мельбурн станет считать, что Деверилл когда-либо решится связать себя…

– Но он сделал это, – прервал Мельбурн.

Элинор встала, ее лицо было бледным.

– Ты не можешь с уверенностью утверждать, что ты устроил все это. – Она опустила глаза

вниз на Валентина, выражение страдания на ее лице вонзилось ему в грудь, словно тысяча кинжалов. – Ты не…

– Я ничего не знал об этом. – Если Мельбурн продолжит самодовольно предполагать, что несет ответственность за все, что произошло, то Валентин потеряет Элинор. Он осторожно встал рядом с ней, заставив себя не морщиться от боли. – И мне все равно. Что бы ни случилось до того момента, который свел нас вместе, мне на это наплевать.

– Валентин, я устала от того, что мною манипулируют. Я не собираюсь больше это терпеть. Как я могу…

Валентин поцеловал ее. Поцелуй вышел не слишком изящным, но он прекратил ее возражения. Ее рот медленно смягчился под его губами, и в ответ он углубил свой поцелуй, обняв ее руками за талию.

– Элинор, – прошептал он, немного приподняв голову. – Я люблю тебя. Мне действительно все равно, какие обстоятельства поспособствовали этому.

Она заморгала, подняв свой взгляд от его губ к глазам.

– Что ты сказал?

– О, просто не обращайте на нас внимания, – вставил Закери. – Ведь это вы убежали в…

– Заткнись, Закери, – оборвал его Валентин, хватая Нелл за руку. – Элинор, прогуляйся со мной.

– Мы не выпустим вас из виду, – Шарлемань начал продвигаться к ним через комнату.

– Тогда останови нас, – предложил Валентин, подняв подбородок.

– Пусть они идут, – вмешался герцог, до того, как снова могла начаться драка. – Они не настолько глупы, чтобы уезжать без нас.

Валентин не стал бы держать на это пари, но больше ничего не сказал, пока вел Элинор из комнаты, через кухню, в маленький, скромный боковой дворик.

– Ты на самом деле думаешь, что он тайно руководил всем этим? – спросила Элинор, поворачиваясь к нему лицом. – Что он устроил так, чтобы мы обрели друг друга?

Маркиз покачал головой.

– Думаю, Себастьян полагал, что я окажу хорошее влияние на тебя, а ты – на меня. Что касается остального, то у него не могло возникнуть такой идеи.

– Я хорошо влияю на тебя? – Элинор изучала его лицо. Каким-то образом он умудрился выглядеть сейчас даже более привлекательным, хотя его волосы спутались, а лицо было в синяках и кровоточило. Словно весь глянец исчез, и теперь она могла видеть истинную ценность этого драгоценного камня.

– Да. Особенно тогда, когда ты захотела получить свой момент свободы,

но не так, чтобы это причинило боль кому-то другому. – Он заколебался. – Ответственность – это не то, что мне часто приходилось чувствовать. Я всегда полагал, что она будет ощущаться как кандалы или как петля вокруг моей шеи. А затем я осознал, что я ощущаю ответственность за тебя, что я беспокоюсь о том, что могло случиться, что я не хочу, чтобы ты была печальна или разочарована. И от этого мой мир вовсе не стал меньше, Элинор. Как раз наоборот. И я на самом деле люблю тебя.

Элинор обхватила его лицо ладонями, потянулась, чтобы поцеловать его. Она не могла иначе. Он имел в виду именно это. Валентин сказал, что любит ее, и подразумевал именно это.

– Я плавала обнаженной в крестильном пруду посреди Гайд-парка, – тихо проговорила она, усмехнувшись, рядом с его ртом. – Я ездила на прогулки без сопровождения и разговаривала о своих интересах с людьми, не беспокоясь о том, что они могут подумать. – Она снова медленно поцеловала его.

– И ты все еще можешь делать все это, Элинор. Тебе не нужно вести ограниченную жизнь.

– Не думаю, что я смогу вести такую жизнь с тобой.

– Со мной? – повторил Валентин, убирая волосы с ее лица. – Не будет ли это слишком большим приключением, даже для тебя?

– Никогда. Я знаю, что хотела заполучить в качестве своего приключения – и на всю свою жизнь – с той ночи, как ты спас меня от Стивена на вечеринке у Бельмонта. Я просто не была уверена, будет ли это мудро или нет.

– А сейчас?

– А сейчас я знаю, что ты можешь быть чуждым условностям, но при этом оставаться добрым и заботливым, и благородным. – Ее улыбка стала шире. – Я хочу быть похожей на тебя, Валентин.

– Ты и похожа на меня. Только в смысле положительных качеств, конечно же. Выходи за меня, Элинор.

Девушка кивнула, еще одна слеза сбежала вниз по ее лицу.

– Я хочу выйти за тебя замуж. Больше всего на свете.

Он еще раз поцеловал ее, медленно и легко, словно прикоснулся перышком.

– Отлично. Тогда поехали.

Элинор удивленно приподняла брови.

– В Гретна-Грин?

– Мельбурн думает, что все знает. Но я поспорю, что он не ожидает от нас того, что мы продолжим это конкретное приключение.

Она прикрыла рот двумя руками. Сейчас, когда ее братья были здесь, когда она поняла, чего хочет, Нелл просто ожидала, что все уладится и легко вернется к обычным правилам поведения. Однако там, где замешан Валентин Корбетт, поняла девушка, она не должна ожидать ничего другого, кроме сюрприза. И это, с ее точки зрения, было совершенством.

– Да, – согласилась Элинор, громко рассмеявшись. – Поехали.