Грех и чувствительность
Шрифт:
— Что вы… — запнулась Элинор, шокированная удивительной интимностью этого жеста.
— Лимонное мороженое, — легко нашелся он, — еще слаще, когда тает на ваших губах.
Элинор отправила в рот еще одну ложку лимонного мороженого и попыталась восстановить дыхание. Ни один мужчина до этого момента не смел так нахально вести себя с ней, и на какой-то миг она почувствовала себя оскорбленной. Это было именно то, чего она, так сказать, желала, а, именно, свобода, гарантирующая то, что если с ней будет случаться что-то неординарное, то никто ее позже
— Вы так молчаливы. Надеюсь, я не оскорбил вас.
— Нет — нет! Вы просто удивили меня.
Одна из его красивых бровей приподнялась.
— А вы не любите сюрпризы, леди Элинор? Я сожалею, что допустил ошибку в оценке вашего харак…
— Нет, вы не ошиблись, Стивен, — быстро ответила она, нахмурившись. Господи, меньше всего ей было нужно, чтобы мистер Кобб-Хардинг посчитал ее робкой или стыдливой. Только не после того, как она, наконец-то, обрела возможность быть какой угодно, но не такой. — Мне нравятся сюрпризы. И вы можете называть меня Элинор. — Если он продолжит называть ее «леди Элинор», то ни один из них не сможет забыть о нависшей над ней большой тени известного семейства.
На губах ее собеседника снова заиграла улыбка.
— Я очень рад слышать это, Элинор.
Спустя еще один приятный час, который они провели, блуждая по парку и беседуя, Стивен отвез девушку в Гриффин-Хаус. Когда они повернули на подъездную дорожку к дому, Элинор практически ощутила взгляды трех пар глаз, уставившихся на них из окон верхнего этажа, и в ответ она нахмурилась в этом направлении, просто чтобы предупредить.
— Добрый день, леди Элинор, — приветствовал девушку Стэнтон, открыв для нее парадную дверь.
— Стэнтон. Где могут быть мои братья? — Она полагала, что должна закончить с ними спор.
— Его светлость уехал в Палату Лордов на встречу. Лорд Шей и лорд Закери отправились на ленч в клуб и еще не вернулись.
— Они… Ох! Благодарю. Я займусь своей корреспонденцией в утренней комнате.
— Очень хорошо, миледи. Мне прислать туда чай?
— Да, это было бы замечательно.
Ее братья даже не здесь? Во всем этом не было никакого смысла. Мельбурн преследовал ее больше двадцати минут перед тем, как Стивен появился сегодня утром, подвергая сомнению разумность ее поведения и желая узнать, что она надеется доказать, проводя время с охотником за приданым. Можно подумать, каждый одинокий джентльмен с ограниченным доходом был охотником за приданым. А сейчас они даже не соизволили побеспокоиться о том, прибыла ли она благополучно домой или нет.
Элинор уселась за письменный стол и со вздохом вытащила лист бумаги из ящика. Итак, их нет дома. Она надеялась, это означает, что они наконец-то серьезно отнеслись к ее декларации и осознали, что с сестрой нельзя шутить.
Тут дверь утренней комнаты распахнулась, и девушка подскочила, немедленно приготовившись к борьбе.
— Могли бы по крайней мере постучать, — проворчала она, жалея, что еще не начала писать письмо и не имела возможности
— Я забыла, — послышался детский, нежный голосок Пенелопы.
Элинор нахмурилась. Замечательно. Теперь она еще и ругает маленьких девочек.
— Прости меня, Пенелопа. Я не знала, что это ты. — Элинор повернулась на стуле лицом к двери. — Что я могу для тебя сделать?
— Миссис Бевинс сказала, что я могу устроить чаепитие, — ответила девочка, вприпрыжку подбежав к Элинор. — Я хочу пригласить тебя посетить его.
Судя по тому, как отчетливо она выговорила последние слова, малышка запомнила их наизусть.
— Отлично сказано, Пип. И я буду рада присоединится к тебе.
— Спасибо тебе. — Пип взяла девушку за руку, чтобы поднять ее на ноги. — Дядя Закери собирался прийти, но дядя Шей заставил его отправиться на ленч.
— Заставил его? — переспросила Элинор. Вот это звучало интересно.
— Да. Дядя Шей сказал, что папа приказал им «освободить». Кстати, что это значит?
Это означало несколько вещей, и в первую очередь то, что Себастьян что-то знал.
— Это просто означает, что твой папа хотел, чтобы они ненадолго покинули дом, — объяснила она.
— О, это хорошо. А то я подумала, что это может быть что-то плохое, потому что дядя Закери сказал несколько нехороших слов перед тем, как уехать.
— Отлично, тогда я буду для тебя вместо дяди Закери, — Элинор держала свою маленькую племянницу за руку, пока они поднимались по лестнице в детскую. — Мне нужно одеть к чаю свою шляпку?
Пип махнула свободной рукой, отметая это предположение.
— У мисс Хулиган и Лютика не будет шляп, так что тебе тоже не нужно ее надевать. Кроме того, я не люблю носить капоры. Ленты натирают мне подбородок.
— И мне тоже. Я не знала, что твоя кукла и пони тоже придут на чаепитие. Я должным образом одета?
— Каждый одевает на мои чаепития то, что считает нужным, — заявила Пип. — Я не зануда.
Господи, Элинор вспоминала те дни, когда ей было шесть лет, и она устраивала чаепития для своих братьев, и ездила по-мужски на лошади, и прыгала в озеро в поместье в одной только нижней сорочке. Ей никогда не приходило в голову, что через несколько коротких лет все это у нее будет отобрано. Она сжала руку Пенелопы.
— Это будет приятное чаепитие.
— Великолепное чаепитие, — поправила ее Пип.
Элинор улыбнулась.
— Да, великолепное чаепитие.
Если Мельбурн ожидал, что Валентин будет отдавать двадцать четыре часа постоянному присмотру за его сестрой, то герцог будет очень разочарован. Маркиз наклонился вперед, скрестив руки на луке седла, и наблюдал за тем, как Элинор оставила Кобб-Хардинга на подъездной дорожке и исчезла в глубинах Гриффин-Хауса.
Валентин сосчитал до десяти, затем решил, что на сегодня с лихвой выполнил свои обязанности и повернул Яго в сторону «Иезавель». Если он сможет хоть немного поиграть, то, по крайней мере, этот выезд не будет полностью потрачен впустую.