Грех и чувствительность
Шрифт:
Обязательства. Валентин ненавидел их и редко расплачивался по ним, за одним очевидным исключением. По правде говоря, он полагал, что если Мельбурн когда-либо и намеревался попросить у него об одолжении, то это было бы нечто более… бесчестное, чем следить за добродетельной женщиной.
Или, возможно, Элинор была немного менее добродетельна, чем он раньше думал о ней. С отличной точки наблюдения в Гайд-парке, вдоль одной из дорожек для верховой езды, маркиз видел, как Кобб-Хардинг поцеловал девушку. Она не упала в обморок, не закричала и, даже, не сбежала, а вместо этого
Какое бы соблазнение не замыслил Кобб-Хардинг, это ему, очевидно, не удалось. В то же время, хотя Валентин и отдавал должное этому клоуну за его смелость, но не был уверен, что сам использовал бы подобную стратегию. Разозлить братьев Гриффин — это верный путь к разорению или еще хуже. Кроме этого, поцелуй — первый поцелуй — между двумя потенциальными любовниками никогда не должен происходить в тесноте между двумя изгородями. И то, что Элинор сразу же возобновила свой интерес к мороженому, не было хорошей приметой для Кобб-Хардинга.
Валентин вздохнул. Обычно неудача другого мужчины в общении с девицей могла стать его собственной удачей. Однако не с этой девицей. Не имеет значения, как привлекательно она выглядела в светло-зеленом муслиновом платье с узором. Это платье не было одним из творений мадам Констанцы, и маркиз был уверен, что видел ее в нем раньше. Но свет в ее глазах, дерзкий восторг в ее улыбке — это было новым. И абсурдно тревожным.
— Продемонстрируй немного самоконтроля, Деверилл, — пробормотал он себе под нос. Черт побери, это может стать хорошим упражнением для него, если ничего большего не выйдет. Дьявол знает, что Валентин обычно не использовал силу, физическую или умственную, с намерением сдерживать себя.
К тому времени, когда маркиз покинул «Иезавель», он уже выиграл достаточно, чтобы заплатить за поздний ленч и превосходную бутылку кларета, Ощущая себя весьма довольным собственной персоной, он поехал домой переодеться к обеду.
— Есть какие-то новости? — спросил маркиз, когда дворецкий последовал за ним из прихожей.
— Вам принесли письмо с частным посыльным, милорд, — ответил Хоббс, предлагая послание на серебряном подносе.
Валентин взял его. Углы письма выглядели лишь слегка помятыми, так что дворецкому не посчастливилось узнать его содержание.
— Вероятно, от леди Марии Квентон, — предположил маркиз, поднося послание к носу и нюхая его. Никакого запаха. Хм. Возможно, это от Лидии.
— Я не стал бы держать пари на этот вариант, милорд, — заметил дворецкий. — Вы желаете выпить чая?
Распечатывая послание, маркиз вручил бутылку кларета Хоббсу свободной рукой.
— Открой мне ее, хорошо? — попросил он, направляясь в библиотеку, чтобы в одиночестве прочитать послание.
Вступление, написанное, как и остальное письмо, экономным, аккуратным почерком, было кратким и по существу.
Деверилл,
Согласно календарю Элинор, она приняла приглашения на следующие мероприятия.
Маркиз поднял глаза и потянулся
— Ты, должно быть, шутишь, Мельбурн, — пробормотал он, снова усаживаясь в кресло. Но, судя по краткому, детальному списку мест, дат и часов, герцог был в высшей степени серьезен. Валентин пропустил все, начиная с «леди Делмонд — вышивание» до конца письма.
Большинство из этих выходов не потребуют твоего присутствия, но как ты можешь видеть, существует много незаполненного времени между ними. Вот где ты должен быть рядом с ней.
Первой мыслью Валентина было, разорвать послание на мелкие кусочки и бросить в огонь. Однако, в самом низу листа крупными буквами Себастьян нацарапал: «ТЫ МНЕ ДОЛЖЕН».
К счастью, Хоббс выбрал этот момент, чтобы поскрестись в дверь библиотеки и войти со стаканом кларета на подносе.
— Что-нибудь еще, милорд?
— Да. Принеси мне целую бутылку, — когда дворецкий вышел, Валентин еще раз просмотрел список мероприятий Элинор. — Тебе бы лучше разорвать мою чертову бумажку после этого, Мельбурн, — прорычал он, делая глоток кларета.
Пустые места в расписании девушки займут все его свободное время и еще немного сверх того. Кроме того, ему придется выслеживать ее так, чтобы это было незаметно. Если Элинор осознает, что он действует как ее порочный ангел-хранитель, то она никогда не простит его, а по каким причинам — имело для него значение.
Так как, согласно ее календарю, запланированным событием на этот вечер был обед с леди Барбарой Хаусен и ее семьей, то у маркиза было время до бала у Хэмптонов, чтобы решить, что он собирается делать. И, конечно же, посещение этого относительного скучного мероприятия означало, что он пропустит все то грешное и распущенное, что будет происходить в этот же вечер на частной вечеринке лорда Белмонта.
Внезапно ему в голову пришла одна мысль, и Валентин улыбнулся. Элинор вне всякого сомнения представит завтра вечером еще одно творение мадам Констанцы. Он надеялся, что это будет что-то красное.
— Нелл, уже почти восемь часов! — голос Закери донесся из-за двери спальни. — Ты, наконец, готова?
Элинор снова повернулась к зеркалу. Платье прибыло только час назад, а на то, чтобы привыкнуть видеть себя в нем уйдет примерно в десять раз больше времени.
— Господи, — пробормотала она, пробежав пальцами вдоль низкого выреза малинового платья, которое едва прикрывал ее грудь. — Я чувствую себя практически голой.
— Вы не услышите возражений от меня, миледи, — вставила Хелен, набрасывая серебристую шаль на плечи хозяйки. — Но что скажут ваши братья?
Она уже размышляла об этом. Существует соглашение или нет, Элинор никогда не выйдет за дверь без того, чтобы они не потребовали показать, что на ней надето. И будет еще хуже, если она скажет им, чтобы они не сопровождали ее на бал.
— Думаю, время пришло. Пожалуйста, поставь Закери в известность, что мы попробовали холодные компрессы и фиалковые нюхательные соли, но моя голова все еще ужасно болит, поэтому я никуда не поеду сегодня вечером.