Грех и чувствительность
Шрифт:
Лиф платья стал слишком тесен Элинор.
— Я хотела пережить приключение, немного романтики с привлекательным незнакомцем.
Его взгляд опустился к ее рту.
— Это обязательно должен быть незнакомец? Ты могла бы упомянуть о своих желаниях кому-то, с кем ты знакома немного лучше.
— Ты имеешь в виду кого-то конкретного? — выдохнула девушка, обнаружив, что говорить обычным голосом стало невозможно.
— Это — твоя фантазия, Элинор. Возможно, это ты должна рассказать мне, кого ты имеешь в виду, — Валентин медленно наклонился ближе.
Дюжину
— Я имела в виду кого-то, кто не знает правил, которые установили Гриффины, касающихся того, как и когда ко мне нужно приближаться.
Поднятый стакан виски застыл у его рта. Элинор почти могла видеть, как он сдерживает себя, меняет ход своих мыслей, хотя маркиз не сделал ни одного движения.
— Как ты и предположила, — сказал он в ответ, допивая виски, — мне нужно идти. Я терпеть не могу заседать в Палате Лордов на пустой желудок.
Он повернулся, но Элинор схватила его за рукав до того, как Валентин двинулся с места.
— Прошлой ночью, что это было? — прошептала она. — Это была свобода? Или романтика?
Деверилл застыл, и его взгляд, удивительно ясный, снова встретился с ее глазами.
— Ни то, ни другое. Это был грех. Мне говорили, что здесь есть различие. Тем не менее, все эти три вещи нужно испытать, по крайней мере, однажды.
— Грех? — повторила она.
— Да. Хотя он должен быть согласованным, и приносить гораздо больше удовольствия, чем ты почти испытала, — освободившись от руки девушки, Валентин зашагал к дверям.
— Скоро ли я увижу вас? — вдогонку спросила Элинор.
Маркиз криво усмехнулся ей и отвесил бойкий поклон.
— Я буду поблизости.
Элинор прислушивалась, пока его сапоги стучали по коридору, затем последовали звуки открывшейся и закрывшейся парадной двери. Он знал ответы. Даже если он был не слишком откровенным, маркиз знал разницу между грехом и свободой, и как найти и то, и другое. Но, как она подозревала, он также знал кое-что о романтике, хотя мог никогда не заниматься этим. В любом случае, девушка убедила себя, что Валентин знает это. Никто не может иметь такой восхитительно грешный блеск в глазах и при этом не иметь опыта. Кроме того, Элинор узнала одну вещь о маркизе Деверилле, которую не знала прежде — она может доверять ему.
Очевидно, избежать скандала будет гораздо труднее, чем она предполагала. Элинор не могла поверить, что оказалась настолько наивной, когда дело коснулось Стивена, но она не сделает такой ошибки снова. Эти моменты, за которые она боролась со своими братьями, были слишком важны, чтобы тратить их попусту. Что ей нужно, так это проводник, чтобы обойти существующие препятствия, и тот, кто приведет ее к тому месту, которое она очень хочет найти, но не знает где. Ей нужен Валентин Корбетт.
— Валентин,
Валентин прислонился спиной к экипажу, стоящему на Бонд-стрит, и прислушивался к заунывному, бестелесному голосу внутри себя. Или наполовину вслушивался, потому что большую часть его внимания поглощала пара молодых леди прогуливающихся вдали по улице, направляясь к модистке.
— Ты вообще-то слушаешь меня?
— Я слушаю, Лидия, — ответил маркиз, доставая из кармана сигару. — Продолжай.
— Ты знаешь, каково мне спать с этим сморщенным стариком, принимать его внутрь своего тела?
— Если это так оскорбляет тебя, моя дорогая, то ты, вероятно, не должна была выходить за него замуж, — маркиз кивнул мисс Малторп и мисс Элизабет Малторп, и, по крайней мере, трем их младшим сестрам, которые проходили мимо. Девушки захихикали, и он услышал, как они принялись шептаться о «глазах» и о «репутации».
— Ты же не думаешь, что я должна была отказаться от всех этих денег, не так ли? Это совсем не похоже на тебя, Валентин.
— Разве? Как странно.
— Я с этим согласна. И ты мне нужен.
Он зажег сигару.
— «Нужен» — это слишком сильно сказано, Лидия. Я не думаю, что ты в чем-то нуждаешься. Если ты хочешь кого-то, кроме своего мужа в своей постели, то мне кажется, что у тебя будет очень большой выбор.
Из экипажа не донеслось ни звука. Даже с задвинутыми занавесками, маркиз практически мог представить себе, как Лидия сидит на смятых бархатных подушках и, прищурив глаза, размышляет о том, что он только что сказал, рассматривая его слова под разными углами, в поисках какого-нибудь просвета или возможности.
— Ты нашел какую-то новую женщину, — наконец заявила она.
Он фыркнул.
— Это и есть то заключение, к которому ты пришла? Неужели ты думаешь, что если бы я нашел себе другой интерес, это имело бы какое-то отношение к нашей связи?
— Все зависит от обстоятельств. Что, если ты уже превысил свою обычную квоту [8] любовниц и должен теперь расстаться с одной из нас, прежде чем лечь в постель с другой?
Валентин вздохнул, его взгляд все еще был прикован к двери магазина.
8
Квота (позднелат. quota — часть, приходящаяся на каждого, от лат. quot — сколько) — количественное ограничение.
— Это становится утомительным. Придумай любую причину, которая тебе понравится. Найти кого-то другого, Лидия. Получать удовольствие вместе — это одно, но я не хочу, чтобы во мне нуждались или придирались ко мне. И уж точно этого не должна делать замужняя женщина.
Следующим замечанием Лидии был поток проклятий направленный на него, а точнее, на его член. Слава Богу, что Элинор и леди Барбара вышли из ателье модистки и продолжили прогулку дальше по улице. Валентин оттолкнулся от экипажа, чтобы следовать за ними, оставив Лидию ругаться в одиночестве позади себя.