Грех и чувствительность

Энок Сюзанна

— Абсолютно. Благодарю вас, Стэнтон.

— Я сообщу лорду Девериллу, что вы вскоре присоединитесь к нему.

Элинор закрыла дверь и от облегчения прикрыла глаза. Очевидно, у нее в доме был, по крайней мере, один союзник.

— Миледи, — напомнила Хелен, убирая оставшиеся шляпные булавки. — Я тоже буду осмотрительна.

— Спасибо, Хел…

— До тех пор, пока вы снова не подвергнете себя опасности, миледи. Я так боялась за вас прошлой ночью: надо же вам было отправиться куда-то подобным образом, а затем вернуться спустя несколько

часов совсем одной. И даже если вы уволите меня, я не…

— С этого момента я буду более осторожна. Обещаю. — Элинор улыбнулась. Ради Бога, ее поступки, кажется, постоянно угрожают работе Хелен, но все же ее горничная готова рискнуть, чтобы удостовериться, что ее хозяйка будет в безопасности. — И спасибо тебе, Хелен.

Девушка присела в реверансе.

— Пожалуйста, леди Элинор.

Внизу Стэнтон направил ее в утреннюю комнату. Элинор открыла дверь и вошла, Хелен следовала за ней по пятам. Девушка больше не собиралась никуда ходить без компаньонки, по крайней мере, в ближайшее время. Хотя бы, до тех пор, пока она не перестанет видеть черную полумаску лисы, закрывая глаза.

Валентин стоял у дальнего окна со стаканом виски в руке и смотрел на улицу. Судя по его коричневому сюртуку, кожаным бриджам и высоким сапогам, маркиз приехал в Гриффин-Хаус верхом. Элинор не могла не отметить, что для бесчувственного повесы одевался он с элегантным и консервативным вкусом.

— Доброе утро, — вымолвила Элинор, делая реверанс, когда Валентин обернулся к ней. Он все еще мог заставить ее заплатить за все, напомнила она себе. То, что маркиз был добр к ней прошлой ночью, не означает, что он не сообщит Мельбурну о том, что произошло. Лорд Деверилл, кажется, почти всю свою жизнь жил, потакая собственным прихотям.

— Это все еще утро, не так ли? — ответил он, изобразив не слишком глубокий поклон, чтобы не разлить свой напиток. — Кажется, у меня появилось тревожное стремление вставать рано по утрам. — Его обманчиво-ленивые глаза изучили одежду хозяйки и Хелен, маячившую позади. — Вы собираетесь выйти.

— Да. За покупками. Я думала, что сегодня утром вы посещаете Парламент.

— Знаете, в какое чертовски ранее время они начинают утренние сессии? В восемь часов! Это просто безбожно. Я собираюсь на дневное заседание.

Элинор усмехнулась более непринужденно, так как маркиз не поприветствовал ее заявлением о том, что Стивен Кобб-Хардинг отправил в газеты историю о вчерашнем вечере. Его присутствие, тем не менее, поднимало вопрос, которого она не могла позволить себе избежать.

— Есть ли что-то, что я могу сделать для вас, милорд?

Маркиз бросил еще один взгляд на Хелен.

— Я пришел узнать о том, как вы себя чувствуете, так как вчера вы не смогли посетить бал у Хэмптонов из-за головной боли.

Элинор медленно вдохнула. Какая галантность, да еще от мужчины, который, в чем она была совершенно уверена, вовсе не обладал этим качеством. Девушка никогда не поддавалась его соблазнительному обаянию, хотя он никогда по-настоящему и не пытался

соблазнить ее. И не в первый раз она пожелала, чтобы он все же попытался это сделать.

К сожалению, после прошлой ночи, это вероятнее всего не случиться. Валентин видел, как другой мужчина лапал ее обнаженную грудь, а затем он наблюдал, как ее вырвало практически внутри кареты. Но даже в этом случае, он просто знал, что сказать, чтобы подбодрить ее, предотвратить ее истерику и заставить ее почувствовать себя в безопасности. К тому же он спас ее репутацию, наименее вероятный кандидат из всех, кого она могла представить в этой роли.

— Я чувствую себя лучше, — ответила Элинор, именно это имея в виду. При мысли о том, что маркиз сделал для нее, восхитительная дрожь пробежала по ее спине. — Я обнаружила, что хороший ночной сон творит чудеса.

— В этом я поверю вам на слово, — Валентин усмехнулся. — Я рад, что ваше самочувствие улучшилось.

Сделав знак Хелен, чтобы она оставалась на месте, Элинор приблизилась к Девериллу, стоявшему у окна.

— Могу ли я задать вам вопрос?

Он кивнул, сделав глоток виски.

— Доставьте себе удовольствие.

— Как ты догадался, что это была я прошлым вечером в том зале?

Деверилл бросил на нее взгляд.

— Я и не узнал, сначала, — тихо ответил маркиз, и его зеленые глаза встретились с ее глазами, а затем пробежали по изящной фигуре и вернулись обратно. — Я увидел черного лебедя в малиновом платье. Ты привлекла мое внимание.

О Боже.

— В самом деле?

— Да, это так, — его пальцы прикасались к юбке ее платья, пока они стояли рядом у окна. — Я не знаю, осознаешь ли ты это, но в красном ты выглядишь очаровательно.

Ее пульс участился. Элинор почувствовала, как горячая волна пробежала по ее телу. Деверилл флиртовал с ней — и не так, как он это обычно делал, используя неприличные замечания и самоуничижительные наблюдения о своем плохом характере.

— К несчастью, я разорвала это платье прошлой ночью на части.

— Я не стану винить тебя в этом, — мужские пальцы сжались, заставив ее юбки с шелестом обвиться вокруг ног. — Могу я предложить, чтобы ты заказала другое?

— Я приму твое предложение к сведению, — ответила Элинор, хотя она не была уверена, что сможет сделать это. Когда она снимала то платье вчера ночью, воспоминания о грубых, небрежных прикосновениях рук Стивена Кобб-Хардинга к ее обнаженной коже снова заставили девушку почувствовать себя плохо.

Была ли это свобода? Было ли произошедшее тем, что оно должно было означать? Девушка изучала глаза Деверилла, пока тот разглядывал ее. Только он мог знать это, если вообще кто-то знал.

— Прошлой ночью, — проговорила она тихим голосом, припомнив обещание Хелен быть осмотрительной до тех пор, пока снова не подвергнет себя опасности, — я хотела почувствовать себя свободной.

— Только прошлой ночью? — прошептал Валентин в ответ, и черные длинные ресницы наполовину скрыли его глаза.