Грех и чувствительность
Шрифт:
— Нет, если вы здесь из-за вальса, — весело ответила она.
Оркестр начал играть. С приподнятой бровью Деверилл бросил взгляд через плечо на музыкантов.
— Очень своевременно, не так ли? И да, как оказалось, именно поэтому я здесь. Вы извините нас, леди Барбара?
Барбара изобразила реверанс.
— Конечно, милорд.
Он предложил ей руку, и Элинор вложила свои пальцы в его ладонь. Ей вдруг захотелось, чтобы на ней не было перчаток, но в тот же момент решила, что это глупо. У нее и так достаточно проблем с угрозами Кобб-Хардинга, чтобы добавлять
Валентин повел девушку на танцевальную площадку, обвил рукой ее талию и повел в вальсе. Она и прежде видела, как он танцевал, хотя и редко. Элинор знала и то, что делает он это неплохо. Тем не менее, оказалось, что наблюдать и быть в его объятиях во время танца — совершенно другое ощущение. Этот мужчина знал, что он делает, и чего он хочет. И он танцевал с ней.
В другом конце комнаты Мельбурн беседовал с герцогом Монмутом и, очевидно, оставался безразличным к тому, что она делает, и с кем она это делает. Элинор нахмурила брови.
— Мой брат не расспрашивал тебя о том, почему мы вчера ездили кататься?
— Который брат?
— Мельбурн, конечно же.
Ей показалось, что он колеблется, но при виде его кривоватой улыбки, и по тому, что случилось с ее пульсом, она не могла быть в этом уверенной.
— Он хотел знать, замышляешь ли ты что-то.
— И что ты сказал?
— Я ответил, что не осведомлен ни о чем определенном, но обязательно научу тебя жульничать в двадцать одно [13] , если ты меня об этом попросишь.
13
Двадцать одно или очко (vingt-et-un) — карточная игра (фр.)
Элинор хихикнула.
— Возможно, на следующей неделе. Спасибо тебе. Я по опыту знаю, что Себастьяну нелегко лгать.
— О, но я же эксперт в вопросах обмана. Иногда я даже не доверяю сам себе.
— Это вовсе не утешает.
Он улыбнулся ей, а эти обманчиво сонные глаза говорили о таких вещах, которые она не знала как растолковать.
— Так не должно быть. Мы придерживаемся правил или нет?
О, его поведение было таким искушающим, и это — слишком плохо для нее.
— Я еще не знаю, — прошептала Элинор. Когда она подняла глаза на Валентина, ей в голову пришла мысль. — Если бы я была какой-нибудь жеманной мисс, которой посчастливилось быть сестрой Мельбурна, ты бы все равно помогал мне?
— Нет, — прямо ответил он. — Я помогаю тебе, потому что ты мне нравишься, а не из-за твоей родословной.
— Если это — правда, то она ставит тебя на одну ступень выше всех мужчин, с которыми я танцевала сегодня вечером.
— Ты ошибаешься. Причины, по которым я здесь, не делают меня героем, и они не означают, что я буду справедливо обращаться с тобой. Лучше запомните это, леди Элинор.
Некоторое время они вальсировали молча. Мельбурн мог притворяться безразличным, но девушка не могла не заметить, что Шей пожирает их глазами из дверей комнаты для игры в карты. И не только он.
— Почему ты продолжаешь предупреждать меня?
— Полагаю, по той же причине, по которой я поцеловал тебя.
Она сглотнула, надеясь, что ее щеки не выглядят такими же горячими, какими она их ощущала.
— И почему ты это сделал? — прошептала она.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Потому что я этого хотел.
О Боже!
— Ты никогда не хотел этого раньше.
— Предупредить или поцеловать тебя?
— Поцеловать меня. Ты предупреждал меня и прежде, хотя большей частью об опасности слишком много пить и есть много помидоров.
Валентин сделал вдох, его взгляд упал на ее губы.
— Ты совсем недавно привлекла мое внимание, вот почему должна запомнить то единственное, что я сказал, это в твоих интересах. Найди другого наставника.
— Нет, спасибо. Меня вполне устраивает тот, которого я выбрала.
Что он скажет, подумала Элинор, если она признается, что он всегда привлекал ее внимание? Более чем вероятно, что она окажется в другой уединенной комнате и ее юбки будут задраны выше талии. И в этот раз никто не придет ей на помощь.
За исключением того, что она не уверена, будет ли у нее желание быть спасенной. Этот вид свободы определенно опьянит ее и, несомненно, погубит. Нелл слышала достаточно о женщинах, с которыми он переспал и забыл о них, и понимала, что одна ночь греха — это все, что она получит от него.
— О чем ты думаешь? — спросил маркиз интимным шепотом.
— О свободе, — ответила девушка.
Она удивила его и могла видеть удивление в его глазах. Даже если так и было, то все, что он сделал — это еще широко улыбнулся.
— Это совсем не тот ответ, какого я ожидал. Ты настроена решительно, не так ли?
— Я чрезвычайно решительно настроена. Но в данный момент, ты держишь будущее моих поисков в своих руках. — Вальс закончился, но она удержала его руку, когда Валентин хотел отпустить ее. — Мне нужно еще несколько минут.
Осмотревшись вокруг, он указал на дверь, ведущую в коридор.
— Иди в библиотеку и поищи атлас.
— Атлас? А что я пытаюсь там найти?
— Мне наплевать на это. Какую-нибудь реку в Америке, по поводу которой мы с тобой заключили пари. — Валентин отвернулся и направился к столу с закусками.
С колотящимся сердцем Элинор прокладывала себе путь сквозь толпу гостей. Так как на каждом шагу к ней обращались холостые джентльмены, то ей потребовалось время, чтобы выбраться в коридор. Валентин был известен своей нетерпеливостью, и она была почти уверена, что ей придется застрять, проглядывая атлас, когда она достигнет библиотеки.
Как только Нелл прошла через дверь, то она тут же захлопнулась за ней.
— У нас есть только одна минута до того, как твои братья явятся, притворяясь, что они не ищут тебя, — произнес Валентин тихим голосом, прислонившись к книжным шкафам, — так что ты хотела рассказать мне?