Грехи Марии

Дорош О.

– А что такое? Я непонятно выражаюсь? – продолжал он не замечая моей растерянности. – Ты ешь мою еду, а значит – я контролирую твое пищевое поведение.

– Я не буду выпрашивать еду! – Невероятно! Этот ужасный человек собирался испортить мою жизнь! – Я расскажу обо всем брату!

– Расскажи, расскажи! Я думаю, ему будет интересно, как именно ты себя ведешь! Я еще никогда не встречал настолько испорченных детей.

Последние две недели я старалась избегать отчима, сама тогда еще не зная почему. Возможно, после нашего знакомства у меня пропало желание налаживать с ним контакты, или

же после того, как однажды он при всех высмеял мое розовое платье с ананасами. Это платье купила мне мама на День рождение. Я так была счастлива, что носила его несколько месяцев не снимая, отчего ананасы затерлись, но платье все равно осталось таким же мягким и удобным.

Я как будто ждала этого момента, ждала что он снова провернет какое-то явление, какую-то неприятность. Такие люди как он живут для того, чтобы все портить. И сейчас этот человек пришел в мою жизнь чтобы испортить ее. Но я не могла сдаться без боя. Бабушка часто говорила, что если бы я родилась мальчиком, то она бы отдала меня в Морскую академию, чтобы меня заперли на подводной лодке и возили по Северному морю. Вот тогда бы может я научилась смирению. Но я родилась девчонкой. Девчонкой, а не принцессой.

– Я – хорошая девочка! И я хорошо себя веду! Мы хорошо жили пока вы не появились в нашем доме.

– Что такое, кажется, ты снова хочешь расплакаться, – начал кривляться он, заставляя меня отступать к стене до тех пор, пока я не уперлась в нее спиной. – Посмотрите-ка, маленькая принцесса сейчас снова устроит истерику.

– Я – не принцесса!

– Принцесса!

– Нет!

– Так докажи! – крикнул он. Кровь бурлила в моих жилах, я была на грани того, чтобы расплакаться. Он был прав, но в этот раз я не могла дать ему победить.

– Хорошо! – я сложила руки на груди и сделала шаг вперед, почти упершись носом в его грудь. – Что мне сделать?

Он ухмыльнулся и отступив от меня на несколько шагов кинул меня долгим взглядом.

– Твоя одежда грязная – сними ее. Платье выцвело, носок навыворот – разве так ходят взрослые девочки?

Он сказал это так просто, как будто это было обычным делом, словно он обдумывал эту фразу ранее, сопоставлял, прокручивал в голове. Бабушка часто говорила мне так же, но в этот раз все было по-другому. Не раздумывая, я сбросила платье осталась в одних трусах. Он смотрел на меня, не моргая так долго что его глаза начали слезиться. Как будто он хотел запечатлеть в памяти этот момент. Я нагнулась и стянула носки бросив их в сторону. Потом сделала несколько шагов к нему, и он словно ужаленный отпрыгнул от меня. Я удивилась, но все же подошла еще ближе и не останавливаясь прошла мимо него к выходу из кухни. В комнате я надела белую длинную футболку и короткие шорты и собрав длинные волосы в хвост вернулась назад. Меня трясло мелкой дрожью, но я не выдала себя.

– Я к Илоне. Вернусь через час. – Не дожидаясь его ответа я развернулась и направилась к выходу, однако не удержавшись обернулась.

Он так и стоял в том углу, слегка согнувшись в спине и сложив руки за спиной. Его взгляд был прикован ко мне, однако он молчал.

Не дожидаясь продолжения, я вышла со двора и завернув за заросший сорняками железный забор, бросилась бежать к подруге. В тот момент я не знала –

убегаю ли я от него, от себя или от того, что я все-таки это сделала. Но я понимала, что это не последняя его просьба. Все только начиналось.

Глава 6.

Райский сад Эдема явно придумала женщина. Мужчина просто не смог бы продумать каждый листочек, каждый шорох и каждый атом яблочного кислорода, заполнившего мои легкие. Вот уже около часа я лежала на правом боку, неотрывно следя за красным сочным яблоком, заполняющим собой все пространство в комнате. Нет, оно было довольно небольшого размера, но такое совершенное – аккуратное, сочное и круглое.

Луч прожектора, светивший так ярко и так долго в мое лицо, сейчас сменил положение. Он светил прямо на него, на это соблазнительное алое яблоко. Я не знала когда именно изменился угол его наклона, зашел ли кто в комнату для того, чтобы его передвинуть или же сработала автоматика, но сейчас, благодаря этому, я могла находиться в темном углу. Мой кусочек свободы в несвободном месте.

Во многих культурах яблоко выступает символом соблазнения, чем-то недоступным, искушаемым. Для меня плод был соблазном в чистом виде. Никаких прикрас. Наверное, сейчас и голый мужчина, лежащий в ведерке с мороженым, выглядел бы менее соблазнительным, чем алое яблоко на сером бетоне.

Прожектор погас, оповещая меня о смене дня и ночи. Равномерное жужжание лампы стихло, лишь судно изредка покачиваясь на особо крупных волнах. Я снова подползла к лампе, не в силах провести хоть минуту без дела. От долгого накаливания она остывала довольно медленно.

Я потерла руки о платье, создавая статическое электричество, чтобы хоть немного согреть ледяные ладони. Казалось, что если мы с черным темным прожектором будем одинаковой температуры, то у меня будет меньше шансов обжечься.

Едва касаясь поверхности, я несколько раз провела по стеклу. Оно было горячим и гладким. Никаких зацепок. Попытаться разбить? Бессмысленно, только порежу руки. От прожектора к стене шел довольно толстый кабель. Доходя до плинтуса, он шел параллельно полу, заканчиваясь аккурат возле двери.

Я попыталась потянуть за шнур, но он был довольно крепко закреплен скобами к полу. В отчаянии сев на пол, я запустила пальцы в волосы. Со школьных времён я предпочитала оставлять волосы распущенными. Сейчас они лезли в глаза и мешали. Я закинула руку за голову и заплела толстую косу, оставив кончик без заколки. Скорее все он довольно скоро распустится, но хоть какое-то время они не будут меня раздражать. Закончив заниматься прической, я положила руки на скрещенные ноги, и крутя в руках невидимку, которая болталась в моих волосах, я снова погрузилась в думы.

Вдруг меня осенила гениальная мысль – заколка! Как можно было быть такой глупой! У меня в руках невидимка! Вот он, путь к спасению!

Осторожно, стараясь не шуметь, подползла к двери и подобно гангстерам в американских фильмах, начала с упоением шерудить в замочной скважине. Я провозилась не менее получаса, мой лоб покрылся потом, а руки тряслись от долгого напряжения. Но у меня получилось: дверь, словно толстая массивная книга, отворила медленно, поскрипывая и приоткрывая свое заветное полотно.