Грехи Марии

Дорош О.

Но в этот раз из-за нее не ударил луч света. Нет. За дверью я увидела длинный коридор, пронизанный множеством труб. Расправив по сторонам руки, словно пытаясь защититься, я вступила на светло-серую поверхность коридора сначала правой ногой, а затем и левой. Замерев буквально на мгновение, в ожидании разряда тока, я судорожно обернулась. Ничего не произошло. И тут я сорвалась, или, наверное, правильнее будет – вырвалась. Я бежала, не разбирая дороги по извилистым одинаковым коридорам судна. Мне казалось, что если увижу людей, то смогу им все рассказать и меня обязательно спасут.

Судно было намного больше, чем предполагала когда-то Арина. Я раз за разом пробегала длинные коридоры, стучалась со всей

силы в запертые двери кают, но никто мне не отвечал. Словно, я попала на корабль-призрак. Металась от одной двери к другой, сбиваясь с ног, но ничего не менялось. Я как будто замерла во времени. Одинаковые длинные светло-желтые коридоры, пронизанные множеством труб, пожарные таблички на стенах и номера кают, на которых было невозможно разобрать цифры. Они были смазаны, словно кто-то специально, написав цифры краской, провел по ним рукой, отчего их четкие очертания вытянулись, образовав длинные тени.

Я бегала кругами. Это стало понятно после того, как я в третий раз пробежала мимо одной и той же красной двери, отличавшейся от других не только цветом, но и формой. К моему неудовольствию и она была закрыта.

Ноги подкосились, и я упала, как пыльный мешок. Воздух с хрипом вырывался из моих легких, по лбу стекали капли пота. Откинув голову назад, я расслабилась, хоть это было сделать довольно сложно. Мой мозг понимал – что-то идет не по плану, что-то было не так. Слишком длинные коридоры – пустые и одинаковые. Они заставляли меня чувствовать себя тревожно, паника проникала в мое тело, мозг, тревожно пульсировала внутри меня, отравляя мое сознание. Коридор становился все длиннее и длиннее, а серый грязный потолок давил на мое сознание, уменьшая мир до состояния спичечного коробка.

Из-под дверей показались тени. Длинные, узкие. Они растекались по полу, словно перевернутая каша в моей клетке. Казалось, что, если ткнуть в них пальцем меня затянет в черную густую массу. Они были такими же как оно. Как облако, навестившее меня внутри клетки. Они тянули ко мне свои тонкие черные ватные щупальца, проникая в мой разум, заставляя кричать от ужаса.

Я побежала. Вперед, быстрее, еще быстрее. Уже не заботилась о том, что меня найдет мой мучитель, мне было плевать на людей и каюты. Я хотела убежать от того, что меня преследовало, гналось за мной. Но сколько бы я не бежала, длинные черные тени опережали меня. Я уже чувствовала под ногами возбухающую трясину. Она прилипала к моим подошвам, заставляя и так огромные кроссовки быть еще более неуклюжими. Узкое платье мешало делать мне широкие шаги, сковывало движения. Мне было не убежать. Споткнувшись об угол желтой стены, я упала, больно ударившись о твердую поверхность пола, глубоко разодрав кожу на локте. Тьма приближалась. Я чувствовала ее на своих ногах, лодыжках, бедрах. Она окутывала меня словно саван…

Неестественно дёрнувшись, я открыла глаза. Мое тело, ровно как теперь и разум, находились в комнате. Я огляделась: горел прожектор, видимо прошла какая-то часть времени. Все было, как и прежде, словно ничего не случилось. Словно я так и находилась в этой дурацкой клетке, а не бегала по желтым коридорам как ненормальная. В замешательстве я взглянула на локоть – раны не было. Ногу все еще сковывала металлическая цепь. Все было также, как и минутой ранее – совершенно таким же. Единственное что изменилось – на полу больше не было яблока. Корабль все так же качало, а я все так же ждала что все окажется странным долгим паршивым сном, но ничего не менялось. Менялась только я и далеко не в лучшую сторону.

Стараясь занять свой разум, я привычно закрыла глаза и провалилась в омут памяти, совершенно не замечая, как в комнате под самым потолком клубится черный столб дыма.

Глава 7.

Сентябрь выдался жарким.

Наверно, самый жаркий осенний месяц в средней полосе. Этот год не был исключением. Мы изнывали от жары в тесных душных классах, заваленных горами учебников. Пару дней до этого Антон, рыжий и веселый мальчика, друг друга Илоны, притащил в школу лимонад собственного производства. Это был настоящий фурор! Наш, пятый класс, шестой, седьмой и даже четвертый в тот год просто сходили с ума по новому напитку. Мы весь сентябрь таскали в школу полные бутылки воды в полутора литровой таре из-под лимонада, вмешивали туда лимонную кислоту, соду и сахар. Коктейль был настолько освежающим что мы глотали его литрами, обменивались друг с другом, обливались, расхваливали перед другими и даже подстрекали преподавателей.

На математике мы как раз проходили умножение и деление рациональных чисел. Зоя Владимировна, наш классный руководитель, давала примеры решения разных задач, когда мы с Илоной обнаружили, что совершенно не пониманием ничего из заданного. Это нас так рассмешило, что мы проштрафились перед учителем и теперь вынуждены были оставаться месяц после уроков для отработки.

Мама с отчимом должны были улететь на следующей недели. Они и так слишком долго задержались у бабушки. Точнее, мы никогда не жили так долго с мамой с того самого момента, как она устроилась на работу вахтовым методом. Обычно, она оставалась на месяц, но уже через пару недель ей становилось скучно и она начинала собирать вещи. Еще через пару дней она придумывала предлог и понемногу перетаскивала вещи ближе к выходу, чтобы однажды просто исчезнуть раньше срока. Мы все чувствовали, когда наступает этот момент, но ничего не говорили маме.

Но в это лето они жили с нами непозволительно долго – как выразилась на днях бабушка. Она, как и мы с братом, порядком устала от занудства Игоря Николаевича, его постоянный поучений и скрытой агрессии.

Я же старалась его избегать. Мне это легко удавалось так как мама постоянно ходила за ним по пятам. Они вместе пололи картофель, прореживали морковь, собирали смородину и даже загоняли гусей. Мне это казалось странным, но признаться честно – я была благодарна. После того странного случая на кухне, мне не очень хотелось встречаться с отчимом наедине. Да и, судя по его поведению, ему тоже. Он не много поубавил прыть, после того как мама вернулась домой и застала меня плачущей.

Мы с Илоной часто прятались на огромный древний дуб, росший в самом дальнем углу нашего участка. Вот уже много лет часто там проводили время. Даже с самой нижней ветки дуба открывался невообразимо красивый вид на небольшое озеро, расположенное за нашим участком. Но не это я ценила. За озером шла трасса. Она вилась как серая лента от начала горизонта до его конца. Эта был приток федеральной трассы, отчего по дороге, приблизительно раз в пару минут, проезжали фуры. Они были похожи на маленькие разноцветные коробочки. Я обожала следить за ними, мечтая о том, как сама покину эти края, подобно одной из них.

Отработав первый день наказания у Зои Владимировны, я не спеша шла домой. Мой путь пролегал вдоль того самого озера, о котором шла речь выше. Во все еще жарком сентябре озеро выглядело весьма печально. Большая часть воды заросла камышом, а то, что осталось, находилось так глубоко к центру, что почти нельзя было разглядеть чистой воды. На грязном черном то ли песке то ли грязи, вытоптанной стадами гусей, пасущихся неподалеку, покоились тысячи пустых ракушек. Слизни давно покинули свои домики, бросив их в этом мрачном месте. Я осторожно приподнимала ракушки чтобы найти ту, особенную, еще не покинутую жильцом. Особо красивые раковины я складывала в карман, даже не понимая толком зачем они мне нужны. Возможно, я отнесу их в наше с Илоной убежище, а возможно положу на стеклянную полку в сенях.