Грехи матери
Шрифт:
Вернувшись в офис, Оливия позвонила Алексу. Он находился дома с друзьями, родителей не было.
– Я по тебе скучаю, – сказала она. – Как дела?
– О’кей. Скоро начинаются занятия.
Ему предстоял последний год в средней школе. Алекс ждал его с нетерпением и волновался из-за подачи заявлений в колледж. Они говорили об этом на яхте, Оливия старалась подбодрить внука, но конкурс был высокий.
– Сообщи, если захочешь приехать поужинать со мной, – предложила она.
Идея ему понравилась, но ехать было лень.
– Ладно, – ответил Алекс неопределенно.
Трудно
– Может, стоит сообщить родителям то, о чем мы говорили, до начала занятий в школе? Тебе будет легче в учебном году – одной заботой меньше.
– Или больше, если у них крыша поедет.
Алекс всё еще был убежден, что реакция родителей окажется отрицательной.
– Мне кажется, ты должен больше им доверять.
– Я их знаю. Мой отец – гомофоб, мать тоже не признает голубых.
Внук очень нелестно отзывался о родителях. Оливия надеялась, что он ошибается.
– Если хочешь, можем вместе поговорить с ними, – повторила Оливия свое предложение, сделанное еще на яхте.
– В любом случае спасибо, бабушка.
– Ты это сделаешь, когда будешь готов.
– Может, когда мне будет лет девяносто.
Он засмеялся, а ей стало жаль внука. Алекс пообещал вскоре позвонить, и они попрощались. Ей не хотелось терять с ним связь. У нее появилось так много поводов для беспокойства, беспокойства о них всех.
По пути с работы она думала о Касс. Оливия ведь могла бы написать ей сообщение или послать эсэмэс. Она даже не знала, где в Нью-Йорке остановилась ее дочь, – забыла спросить. Вероятно, в центре. Сердце у Оливии разрывалось от того, что она столь многого не знает о своей младшенькой. Но по крайней мере обед у них прошел удачно. Пока хвалиться было больше нечем.
Оливии не нравилось, что по возвращении из отпуска она до некоторой степени потеряла связь с детьми и внуками. У каждого из них была своя жизнь, свои радости и огорчения. У нее – тоже. Только в путешествии они соприкасались, переплетались, а по возвращении ниточки опять ослабли, и Оливия понятия не имела, кто чем занят. Гораздо легче было, когда все находились под одной крышей, как прежде. Но те дни ушли навсегда. Даже у внуков уже появилась собственная жизнь.
Кэрол несколько дней назад улетела в Калифорнию. Она звонила бабушке, чтобы попрощаться. Софи была в Бостоне и собиралась до начала занятий поехать с друзьями на полуостров Кейп-Код. Оливия осознала, что не говорила с Филиппом с момента их бурной дискуссии на прошлой неделе. На работе она с ним тоже не виделась – по возвращении из отпуска оказалась завалена делами. Она надеялась, что сын успокоился. Боль от его резких слов смягчила Мэрибел. В тот вечер Оливия планировала встретиться с Питером. Он был радостью ее жизни. Ей много о чем хотелось рассказать, особенно о встрече с Касси. Про Алекса она рассказывать не собиралась – дала обещание. Но она могла по крайней мере поделиться с Питером своими заботами о других, своими победами и печалями. Без него жить ей было бы гораздо труднее. Этого не понимал Филипп, но понимала ее мать.
Глава 15
После
Жену свою он после возвращения из отпуска почти не видел дома. На нее свалилась гора работы – три новых клиента и подготовка к процессу. Она каждый день допоздна засиживалась в офисе, а он ужинал с приезжими представителями поставщиков. В тот вечер он надеялся пересечься с Амандой.
Вернувшись домой, Филипп налил себе выпить и присел на диван. Он подумал о матери – и вновь вспыхнул гнев. Хорошо, что всю неделю не пришлось с ней видеться на совещаниях. Он не был уверен, что мог бы на них высидеть, особенно если бы там присутствовал Питер.
Он еще ничего не рассказал Аманде – просто не хватало времени. Супруги встречались и расходились как в море корабли. К тому же он знал, что Аманда не жалует его мать. Он не хотел давать ей лишний повод обвинить его в том, что он размазня и марионетка Оливии, которая, оказывается, является любовницей женатого мужчины. Ему самому было неприятно это знать и крайне унизительно делиться с кем-то, даже с женой.
Филипп просматривал рабочие бумаги, когда вошла Аманда. Она бросила на пол кейс, поговорила с кем-то по сотовому, открыла бутылку белого вина, налила себе и только тогда, с бокалом в руке, поздоровалась.
– Ну, как прошел день? – спросила она мужа покровительственным тоном, будто его работа была неважной по сравнению с ее, поскольку он лишь раб своей матери, а она – компаньон в крупной юридической фирме. Это читалось в ее лице и в голосе.
– Хорошо, – ответил Филипп нейтрально, не поддавшись на провокацию. – А у тебя?
Не было заметно, чтобы их связывали какие-то чувства. Они были как партнеры по бизнесу, которые встретились после трудовой недели и сверяют свои записи.
– Замечательно! – воскликнула Аманда с неожиданной улыбкой. – Я сегодня получила назначение!
Она добивалась этого больше двух лет.
– Перед тобой новоиспеченный федеральный судья! – победно объявила она.
Филипп поднялся поцеловать жену.
– Поздравляю!
Он был рад за Аманду. Ей страшно этого хотелось, многие месяцы она не могла говорить ни о чем другом.
– Спасибо! Надо сказать, это действительно событие, раз уж я сама так впечатлена.
Аманда не страдала от излишней скромности, но это и нравилось Филиппу. Она была волевой женщиной и не считала это недостатком.
– Думаю, нам следует кое-что поменять в доме. Я хочу принимать гостей – нужных людей, разумеется. Надо будет переделать гостиную, провести работы в хэмптонском доме, мне необходимо обновить гардероб, а тебе – купить яхту бо2льшего размера.
Аманда всё спланировала. Она не собиралась быть мелким федеральным судьей. Она намеревалась привлечь к себе внимание и стать одной из самых авторитетных судей-женщин. Она также мечтала когда-нибудь стать судьей апелляционного суда.