Грехи невинных

Я стала виновницей ужасной битвы богов и монстров. Зачата своей матерью, Меровингом — прямым потомком Христа, и отцом, полукровкой, сыном падшего ангела, что само мое существование привело к битве, в которой ангелов погибло больше, чем, когда сам Люцифер был изгнан Богом. Прежде чем я успела осознать свое предназначение, я застряла в другом, особом виде ада — школа.

Постукивая поочередно своими неровными ногтями по столу и слушая гул разговоров о предстоящих последних разрывах на выпускном вечере,

сколько в минувшие выходные расстанутся с девственностью после самого выпускного, и чьи попытки с модными экспериментами на красной дорожке не увенчаются успехом.

После потрясения, заполнившего недолгую тишину, разразился хохот. Вся рука и сторона моей рубашки от воротника до талии была облита ледяной газировкой.

– Ох. Досадно,- сказала ЛейСи, держа пустую бутылку.

Как и всегда, она не просила прощения. Лишь за одну вещь я уважаю ЛейСи – она поддельно не извинится. Все в комнате знали, что она сделала это нарочно, начиная с седьмого класса, это происходило стабильно хотя бы раз в месяц.

Сконфузившись из-за жидкости, стекающей по моему телу, я прошла через столовую и направилась в ближайший туалет. Дверь с громким эхом в маленькой комнате ударилась о стену, когда я протиснулась через нее. После быстрой проверки, убедившись, что в трех кабинках никого нет, я подпрыгнула вверх и оттолкнула в сторону облегченную металлическую сетку на подвесном потолке. Быстрым рывком я схватила коричневый бумажный пакет, находившийся там, и бесшумно приземлилась спиной на пол.

Мешок шелестел, когда я рылась в серых юбках и строгих светло-голубых рубашках на пуговицах, лежавших на самом дне. Также в мешке были серые слаксы, несколько пар темно-синих колготок, соответствующих униформе академии Провиденса Всех Святых.

– Все хорошо, Эдем?
– послышался голос в одной из кабинок.

Я вздохнула.

– Хорошо, дядя Бекс. Это газировка. Ты рискуешь быть пойманным. Это необходимо?
– спросила я, цитируя его собственный излюбленный вопрос.

– Пойманным? Ты даже не увидела меня. А ты проверила.

Как только я переоделась в сухую футболку, Бекс, с самодовольным выражением лица, толкнул дверь кабинки. Он возвышался надо мной, такой же высокий, как мой отец, гармонично одетый в слаксы цвета хаки и темно-бордовый жилет с галстуком поверх оксфордской рубашки. Даже в форме Католической школы, любая женщина падала бы в обморок от вида его зеленовато-голубых глаз и глупой усмешки, но я не видела этого. Для меня он выглядел больше похожим на ребенка.

– Мне не следует говорить тридцатилетнему гибриду, стоящему на унитазе, что это давно не считается хитростью, - сказала я.

Он хмыкнул, скрестив руки на груди и облокотившись своим задом о раковину.

– Это если прятаться от простых детей средней школы. И мне пока что не тридцать. А двадцать девять, достаточно в скором времени.

– Достаточно в скором, - сказала я.

Он нахмурился.

– С каких это пор ты начала рассказывать мне о скрытости? Ты

уверенна, что в этом году поднабралась стервозности.

Я подскочила и вернула мешок обратно на свое место.

– Ты посещал военное училище для мальчиков. И не говори мне о стервозности.

– Это уже не является настолько плохим. Я любил бы студенточек.

Я уставилась на него, все эмоции исчезли с моего лица.

Он поднял руки.

– Ладно, это отстой. Но это – то, что ты делаешь из этого. Ты же знаешь, что она обязательно прольет это на тебя. Почему бы тебе не притвориться, что что-то упало и поднимать это? Она будет промахиваться каждый раз.

– Ты думаешь, я об этом еще не думала? Это оскорбительно.

– Так измени это.

– Уже, Бекс. Но если мне делать это каждый раз или даже большую часть времени…

Он кивнул.

– Хорошая точка зрения. Хочешь сломать ей руку броском?

Я попыталась сдержать улыбку, но не получилось. Бекс наклонился и поцеловал меня в макушку.

– Преодолевать более высокие пути трудно, особенно когда ты знаешь, что можешь легко свернуть ей шею. Однажды я свел счеты с Морским пехотинцем, когда мне было одиннадцать. Он давал мне так много дерьма в течение нескольких недель… - он умолк, погрузившись в защищенную зону. Он вздохнул, а затем встал прямо.
– Но я проиграл.

– Потому что ты использовал свою силу, позволив ему повлиять на твои эмоции?

– Точно.

– Поэтому мы не можем ее убить. Сохранять равновесие и все такое.

Бекс быстро обнял меня.

– Еще одна неделя, - сказал он, прежде чем выскользнуть за дверь.

К тому времени, когда я распахнула ее, он ушел. Когда я была младше, для меня его способности оставаться незаметным в общественных местах раньше являлись нерешенными. Это только напомнило мне о других существах, что таились, а другие не могли их видеть.

Это было до того, как я узнала правду – что другие, бесчеловечные темные существа, скрывающиеся в тенях, не могли причинить мне боль. Ничто не могло. По Божьим правилам и при условии, что я буду уважать и сохранять равновесие, до этих пор я остаюсь нетронутой, исключительным ребенком Святого Отца, который ненавидел меня еще до моего рождения.

Многие, кто, вольно или нет, склонились перед ним, но я не стала одной из них.

Я родилась бесстрашной.

– Эдем! – неуклюжий парень трусцой бежал в мою сторону, поправляя свои очки.
– Ты пропустила ланч.

Морган МакКинстри пытался быть мне другом после переезда в Род-Айленд в восьмом классе. Он был слишком асматичным, чтобы играть в футбол, слишком худым для игры в баскетбол. Его вьющиеся каштановые волосы и круглые очки напомнили мне о неловком Гарри Поттере.

– Привет, Морг. Как продвигается газета?

– Последняя и лучшая. Выпускное издание, - сказал он, встав чуть выше и выставляя свою немускулистую грудь.- Я видел, что произошло с фотографией. Она когда-нибудь устанет от этого? Никому уже даже не смешно.