Грехи отцов. Том 2
Шрифт:
— Согласен, это досадная случайность...
— Это не случайность, Скотт! Произошла целая серия катастроф. Скажи Нейлу, чтобы он отозвал Себастьяна в Нью-Йорк, где его постоянно можно держать под наблюдением. Я знаю, что бесполезно надеяться на то, что Нейл его уволит. Господи, кто бы мог подумать, что Нейл превратится в такого подкаблучника!
Метрдотель появился снова с полбутылкой вина и стаканом имбирного пива, а за ним семенил официант с блюдом свежих устриц. Джейк на время прервал свою тираду, чтобы попробовать устрицы; на этот раз
— Я согласен, что Корнелиус всегда заботится о том, чтобы угодить Алисии, Джейк, но я бы не назвал его подкаблучником.
— О, забудь об этом. Мне нет дела до их брака, черт с ним, мы говорим о сукином сыне Себастьяне.
— Джейк, это ты, а не я ворошишь прошлое, связанное с женитьбой Ван Зейла!
— ...и ты тоже хочешь, чтобы Себастьян оставался в Лондоне, потому что его отсутствие дает тебе возможность укрепить свою власть в качестве правой руки Нейла. Ты продолжаешь питать надежду, что если ты правильно разыграешь свою карту, Нейл преподнесет тебе банк на серебряном подносе, но не обманывай себя, Скотт! У него нет ни малейшего желания отдать тебе банк. Единственная причина, по которой он тебя держит в фирме, это то, что ты являешься противовесом увеличивающейся власти Себастьяна. Сталкивая вас между собой, он продержится столько, сколько ему нужно, чтобы передать банк непосредственно своим внукам. И в конце концов именно так и будет: банк достанется его внукам. Кровь гуще воды, а та кровь, которая течет в твоих жилах, Скотт, совершенно не годится для переливания.
Светло-золотое имбирное пиво в высоком стакане отражало прыгающие блики от фонтана, бьющего посреди зала. Серебряные ножи блестели на безупречно белой скатерти.
— К чему ты клонишь, Джейк? Ты хочешь сказать, что я зря трачу время, что даже если я и есть тот самый лучший кандидат на должность Корнелиуса, Корнелиус все равно настолько глуп, что для этой должности выберет не самого лучшего кандидата?
— Я хочу тебе сказать, чтобы ты умыл руки, оставил в покое их обоих, и Себастьяна, и Корнелиуса, и перешел ко мне.
— Джейк, боюсь, что я не расслышал. Ты сказал...
— Да, я сказал. Ты, конечно, слышал, что я собираюсь войти в корпорацию? Ну вот, я решил, что последним актом моего деспотизма будет разгон всех некомпетентных партнеров, надеющихся вползти по моим следам на должность председателя правления, когда я полезу наверх. На должность президента я собираюсь пригласить человека со стороны, и я хочу найти наилучшую кандидатуру на этот пост; не важно, еврея или нееврея. Иными словами, я хочу, чтобы он обладал всеми достоинствами твоего отца и не имел ни одного из его пороков. Назови свою цену. Место твое.
— Ну, я, конечно, польщен...
— Ты даже сможешь внести свое имя в название банка. Рейшман и Салливен. Как тебе это нравится? Не вознаградит ли это тебя за шумный провал твоего отца в тридцатые годы? О, не думай, что я тебя не разгадал! Я очень долго пристально за тобой наблюдал, и я уверен на сто процентов, что ты именно тот человек, которого я хочу видеть своим преемником.
—
Джейк цинично поднял брови, поглядел на меня, как будто ему глубоко жаль тех, кому в голову может прийти подобная фантазия, и коротко произнес:
— Если Нейл не рассказал тебе, что произошло, то я тем более не собираюсь пускаться в ненужные объяснения того, что тебя не касается. Вернемся к теме нашего разговора. Ну, что ты скажешь? Ты будешь обдумывать мое предложение?
— Конечно. Это очень выгодное предложение и, безусловно, я заинтересован. Если бы у меня было время, чтобы его обдумать...
— Мы снова устроим завтрак после твоего возвращения из отпуска. Ну, а пока, пожалуйста, скажи Нейлу, что надо что-то сделать, чтобы ограничить сферу деятельности Себастьяна в Лондоне. Может, я ошибаюсь, но я думаю, что Нейл все еще дорожит отношениями между нашими банками и не будет слишком долго испытывать мое терпение.
— Джейк очень недоволен тем, как Себастьян ведет себя в Лондоне, Корнелиус.
— Откровенно говоря, я с ним согласен. Как ты думаешь, Скотт, чего, черт побери, Себастьян добивается?
— Ну, может быть, это не личная месть банкирскому дому Рейшманов, но это начинает выглядеть именно так.
— Это меня очень расстраивает. Я не хочу столкновений с Джейком из-за этого.
— Хочешь, чтобы я поехал в Лондон и все расследовал? Я могу отменить свой отпуск.
— Ни в коем случае. Ты очень много работаешь и заслуживаешь отдых. Но я вызову Себастьяна сюда, и, когда ты вернешься в офис, мы проведем полное расследование и разберемся, почему он с Рейшманом балансирует на грани возможного.
— Хорошо. Это уладит дело с Рейшманом. Еще я бы хотел обсудить с тобой одного потенциального клиента, молодого человека по имени Доналд Шайн...
— Привет, Скотт! Рад тебя видеть! Ты прекрасно выглядишь! Как дела?
Доналду Шайну двадцать два года, у него копна свежевымытых темных волос, огромные невинные карие глаза и сомнительный вкус в одежде. Он говорит сочным голосом с легким бруклинским акцентом.
— Привет, Дон! Садись.
Доналд Шайн садится, улыбающийся, доброжелательный, убежденный, что еще до тридцати он станет мультимиллионером.
— Я разговаривал с мистером Ван Зейлом, и он хочет тебя видеть, но я должен предупредить, что он принадлежит к старой школе и относится с подозрением к новой технике. Его ответ на твою идею лизинга компьютеров может оказаться следующим: «Для них нет рынка», или «Пусть этим занимается ИБМ». Излагай свои мысли кратко и разумно, и что бы ты ни делал, оставайся спокойным и не проявляй излишнего энтузиазма. Мистеру Ван Зейлу нужны лишь факты. Ему не Нужна зазывная реклама, или театр одного актера.