Грехи отцов

Арчер Джеффри

«Мистер Стюарт, прошение было рассмотрено в обычном порядке, но мне не удалось удовлетворить вашу просьбу, поскольку мистер Брэдшо больше не содержится в нашем исправительном учреждении».

Последовала еще одна долгая пауза, хотя Эмма видела, что пленка по-прежнему крутится. Наконец Алистер осведомился:

«Куда же его перевели?»

«Я не имею права раскрывать эту информацию, мистер Стюарт».

«Но по закону мой клиент имеет право…»

«Заключенный отказался от своих прав и подписал об этом документ,

копию которого я с удовольствием могу выслать».

«Но зачем он это сделал?» – забросил удочку Алистер.

«Я не имею права раскрывать эту информацию», – повторил начальник тюрьмы, не взяв наживку.

«А у вас есть право разглашать вообще что-либо, касающееся Томаса Брэдшо?» – спросил Алистер, еле сдерживая гнев.

И снова долгая тишина. Лента перематывалась, но Эмма подумала, что начальник тюрьмы повесил трубку. Алистер приложил палец к губам, и тут прозвучало:

«Гарри Клифтон был выпущен из тюрьмы, однако продолжил отбывать свой срок. – Очередная долгая пауза. – А я лишился лучшего тюремного библиотекаря за всю мою службу».

Разговор завершился.

Алистер нажал кнопку «стоп».

– Начальник зашел насколько мог далеко, чтобы помочь нам.

– Тем, что назвал Гарри по имени?

– Да, а также тем, что дал знать о работе Гарри в тюремной библиотеке до самого недавнего времени. Теперь понятно, как Ллойд раздобыл его дневники.

Эмма кивнула и напомнила:

– Ты сказал о трех важных ключах. Какой же третий?

– Он в том, что Гарри был освобожден из Лэйвенэма, но продолжает отбывать срок.

– Тогда он должен быть в другой тюрьме.

– Не думаю, – возразил Алистер. – Мы вступили в войну, и я предполагаю, что Том Брэдшо будет дослуживать срок на военно-морском флоте.

– Почему ты так решил?

– Ответ в его дневниках. – Алистер взял со стола «Дневник заключенного», раскрыл на странице с закладкой и прочитал: – «Первое, что я сделаю по возвращении в Бристоль, – пойду добровольцем на флот бить немцев».

– Но ему запретили возвращаться в Англию до окончания срока.

– Я не сказал, что он поступил на британский флот.

– О господи, – охнула Эмма, когда до нее дошел смысл этих слов.

– По крайней мере, теперь мы знаем, что Гарри жив, – бодро произнес Алистер.

– Лучше бы он сидел в тюрьме.

Хьюго Баррингтон

1942–1943

33

Отпевание сэра Уолтера проходило в церкви Святой Марии в Редклиффе, и последний председатель совета директоров «Пароходства Баррингтонов» мог бы гордиться, если бы видел, сколько пришло людей, и слышал прочувствованный панегирик епископа Бристоля.

После службы собравшиеся выстроились в очередь для выражения соболезнований сэру

Хьюго, который стоял у северной двери церкви подле матери. Он сумел объяснить тем, кто спрашивал, что его дочь Эмма блокирована в Нью-Йорке, хотя не мог сказать, почему она вообще там оказалась. Про сына же Джайлза, которым он крайне гордился, он знал от матери, что тот угодил в лагерь военнопленных в Вайнсберге.

Во время службы лорд и леди Харви, бывшая жена Хьюго Элизабет и его дочь Грэйс сидели в первом ряду, отделенные от Хьюго проходом. Все они выразили соболезнования вдове и удалились, подчеркнуто не замечая его присутствия.

Мэйзи Клифтон села подальше, и ее голова оставалась опущенной в течение всей службы, включая прощальное епископское благословение.

Когда Билл Локвуд, финдиректор компании Баррингтонов, вышел вперед пожать руку новому председателю совета директоров и выразить соболезнования, у Хьюго нашелся только один ответ: «Жду вас в моем кабинете завтра в девять утра».

Хьюго вошел в гостиную, ведя мать под руку. Едва она села, Хьюго занял отцовское место во главе стола. Во время ужина, когда в комнате не было слуг, он объявил матери, что теперь, вопреки опасениям отца, исправился, компания в надежных руках и у него грандиозные планы на ее будущее.

* * *

В девять двадцать три утра Хьюго впервые за два с лишним года миновал на своей «бугатти» ворота верфи Баррингтонов. Он припарковал машину на председательском месте и направился в бывший кабинет отца.

Выйдя из лифта на пятом этаже, он увидел Билла Локвуда с красной папкой под мышкой, который расхаживал перед его кабинетом – совсем как в прежние времена, когда Хьюго заставлял его дожидаться.

– Доброе утро, Хьюго, – поздоровался Локвуд, шагнув к нему.

Хьюго молча прошел мимо.

– Доброе утро, мисс Поттс, – приветствовал он свою пожилую секретаршу, словно и не было этих двух лет отсутствия. – Я дам вам знать, когда буду готов принять мистера Локвуда, – добавил он перед заходом в свой новый кабинет.

Хьюго уселся за отцовский стол – он еще не считал его своим и прикинул, сколь долго сохранится это чувство. Затем взялся за «Таймс». Когда американцы и русские вступили в войну, уверенность в победе союзных сил значительно возросла. Он опустил газету.

– Мисс Поттс, пригласите мистера Локвуда.

Финдиректор вошел, улыбаясь.

– С возвращением, Хьюго, – произнес он.

Хьюго вперился в него взглядом и поправил:

– Председатель.

– Виноват, председатель, – подхватил человек, который служил в правлении Баррингтонов, когда Хьюго еще бегал в коротких штанишках.

– Представьте мне самые свежие данные о финансовом положении компании.

– Конечно, председатель. – Локвуд раскрыл красную папку, которую держал под мышкой.