Грехи отцов
Шрифт:
– Что за срочность? – спросил Хьюго, когда перед тем поставили полпинты пива.
– К сожалению, вынужден сообщить вам, сэр, – молвил Митчелл, отхлебнув пива, – что полиция арестовала вашего друга Тоби Данстейбла. – Хьюго содрогнулся. – Его обвиняют в краже бриллиантов Ольги Пиотровска, а также нескольких ее картин, включая Пикассо и Мане, которые он пытался сбыть торговой компании «Мэйфер».
– Тоби будет молчать, – сказал Хьюго.
– Боюсь, что нет, сэр. Меня надежно проинформировали, что он перешел на сторону обвинения в обмен на смягчение
Пена в бокале Хьюго осела, пока он постигал смысл слов Митчелла. После долгой паузы частный детектив продолжил:
– Я также счел, что вам будет полезно узнать о том, что мисс Пиотровска наняла своим представителем королевского адвоката сэра Фрэнсиса Мэйхью.
– Почему она не оставила дело на откуп полиции?
– Она обратилась к сэру Фрэнсису не по поводу ограбления, а по двум другим причинам.
– Двум другим?
– Да. Насколько я понимаю, судебное решение о нарушении вами брачного обещания почти готово, и мисс Пиотровска также вчиняет иск об установлении отцовства, называя отцом ее дочери вас.
– Ей никогда не доказать этого.
– Суду будет предъявлен чек от обручального кольца, приобретенного в ювелирном магазине «Аркада Берлингтона». Кроме того, две ее экономки и камеристка подписали аффидавит, [30] подтверждающий, что вы больше года проживали в доме сорок четыре по Лоундес-сквер.
– Что мне делать? – почти прошептал Хьюго.
Он впервые за десять лет спросил у Митчелла совета.
– На вашем месте, сэр, я бы как можно скорее уехал из страны.
30
Письменное показание под присягой в присутствии нотариуса.
– Сколько у меня времени?
– Неделя, максимум десять дней.
У столика возник официант:
– С вас шиллинг и девять пенсов, сэр.
Поскольку Хьюго не пошевелился, Митчелл вручил официанту флорин и сказал:
– Сдачу оставьте себе.
Когда частный детектив отбыл к лондонскому поезду, Хьюго какое-то время сидел в одиночестве, обдумывая свое положение. Вернулся официант, спросивший, не повторить ли заказ, но Хьюго даже не ответил. Наконец он тяжело поднялся из-за стола и вышел из бара.
Хьюго направился в центр города и все замедлял шаг, пока наконец не понял, что надо сделать в первую очередь. Через несколько минут он вошел в банк.
– Чем могу помочь, сэр? – спросил молодой человек за конторкой.
Но Хьюго уже наполовину пересек зал, не успел тот позвонить управляющему и предупредить о приходе сэра Хьюго Баррингтона.
Прендергаст давно перестал удивляться тому, что сэр Хьюго не утруждал себя предупреждениями и мог обратиться к нему в любую секунду, однако его шокировало то, что нынче председатель правления компании Баррингтонов явился небритым.
– У меня проблема, которую необходимо разрешить здесь и сейчас, –
– Разумеется, сэр Хьюго. Чем могу быть полезен?
– Сколько максимум можно выручить за мою недвижимость на Брод-стрит?
– Но я же только на прошлой неделе отправил письмо с уведомлением, что миссис Клифтон отвергла ваше последнее предложение.
– Я все отлично помню. Я имел в виду – без ее участка?
– Предложение о трех с половиной тысячах в силе, но у меня есть основания верить, что, накинь вы еще немного, она уступит, и тридцать тысяч фунтов будут вашими.
– У меня не осталось времени, – сказал Хьюго, ничего не объясняя.
– Если дело в этом, то я наверняка сумею убедить моего клиента поднять сумму до четырех тысяч, и прибыль получится довольно высокой.
– Если я приму это предложение, мне понадобится ваша гарантия в одном. – (Мистер Прендергаст вопросительно поднял бровь.) – В том, что ваш клиент не имеет и никогда не имел никакой связи с миссис Клифтон.
– Я гарантирую, сэр Хьюго, что это так.
– Если ваш клиент заплатит четыре тысячи, сколько останется у меня на текущем счету?
Мистер Прендергаст проверил балансовый лист.
– Восемьсот двадцать два фунта и десять шиллингов, – сказал он.
Хьюго больше не отпускал шуток о десяти шиллингах.
– В таком случае мне нужны восемьсот фунтов наличными – срочно. А позже я проинструктирую вас, куда прислать выручку от продажи.
– Выручку от продажи? – переспросил Прендергаст.
– Да, – ответил Хьюго. – Я решил выставить на торги Баррингтон-холл.
36
Никто не видел, как он вышел из дома.
Он нес чемодан и был одет в теплый твидовый костюм, прочные ботинки, толстое пальто и коричневую фетровую шляпу. При беглом взгляде его легко было принять за коммивояжера.
До автобусной остановки было чуть больше мили пешком – в основном по его собственной земле. Через сорок минут он поднялся в зеленый одноэтажный автобус – таким видом транспорта ему еще не приходилось пользоваться. Он уселся на заднем сиденье, не выпуская из поля зрения свой чемодан. Женщине-кондуктору отдал десятишиллинговую банкноту, хотя просили только трехпенсовик; его первая ошибка, если он не хотел привлекать к своей персоне внимания.
Автобус продолжил путь в Бристоль – на своей «лагонде» Хьюго преодолевал этот отрезок минут за двадцать, но сегодня прошло больше часа, прежде чем они наконец прибыли на автобусный вокзал. Хьюго сошел не первым и не последним. Он проверил свои часы – два тридцать восемь пополудни. У него еще достаточно времени.
Хьюго поднялся по склону к вокзалу Темпл-Мидз – прежде он никогда не замечал этого склона, но никогда и не носил чемодан сам, – где встал в длинную очередь и приобрел билет в третий класс до Фишгарда. Он спросил, к какой платформе подадут поезд, нашел ее и встал в дальнем конце под незажженным газовым фонарем.