Грехи распутного герцога
Шрифт:
— Не сомневайтесь, именно так бы я и поступила!
Он скользил по ней своим тёмным пристальным взглядом, в котором не возможно было что–либо прочитать.
— Конечно, как и любая жена лорда, ты должна была бы разрешить ему полакомиться твоим телом в обмен на тот титул, который ты бы приобрела.
То, как Дамон прошёлся по ней взглядом сверху вниз не оставляло сомнений в том, какие распутные вещи он имел в виду.
— Вы специально грубите мне? – Спросила она холодным тоном.
Господи, как же она устала! Устала бороться. Казалось, всю свою жизнь,
— Я всего лишь сказал правду. Конечно, ты могла бы спокойно пойти к нему на работу за то жалованье, что он предложил, — он закивал головой в подтверждение своих слов. – По крайней мере, тогда бы ты смогла совершать набеги на кухню в любое время ночи, и тебе бы не пришлось делить свою постель с этим замечательным лордом.
— Да уж, такое предложение звучит более привлекательно, — согласилась она. Но то, в каком положении она находилась сейчас, нравилось ей куда больше. Фэллон разрешила себе помечтать ещё немного, вспомнив горячий поцелуй Доминика, который он подарил ей, пока они были в кладовой. Она и не думала, что мужчина может заставить её испытывать те чувства, которые пробуждал в ней герцог. С ним она чувствовала, что дрожит от страсти и сгорает в огне желания одновременно.
Девушка не знала, какие ещё условия заключались в предложении Ханта, но она не стала бы требовать большего, ведь главное для неё – это обрести независимость. Хант пообещал ей жизнь без забот. Но разве такое возможно? Неужели она наконец–таки нашла тот дом, о котором всегда мечтала? Стоит только протянуть к нему руку… Фэллон вдруг почувствовала горечь во рту. Ей нужно всего лишь взять предложенные ей деньги. Деньги, покрытые чужой кровью.
Не говоря ничего, она надменно приподняла подбородок и спокойно выдержала пристальный взгляд Доминика, стараясь не показывать, как сильно его присутствие пугает её. На кухне воцарилась гробовая тишина. Когда он навис над ней, словно скала, у неё перехватило дух.
Она должна бежать. Сейчас. Сегодня. Всегда.
— Возможно, сейчас самое время обсудить то, что тебя беспокоит?
— Беспокоит? Меня?
Герцог смотрел на неё с интересом, склонив голову на бок:
— Да, расскажи мне.
Гордо распрямив плечи, она произнесла:
— Я, конечно, очень ценю, что вы позволили мне остаться служанкой в вашем доме… — сделав небольшую паузу, девушка продолжила: — С вашей стороны это было более чем…
Дамон махнул рукой:
— Не трать понапрасну своё и моё время. Что тебе нужно?
— Рекомендательное письмо!
Он резко изменился в лице:
— Зачем?
— Мне нужно уйти… Чтобы двигаться дальше…
— Стоит ли мне обратить особое внимание на твою склонность одеваться как мужчина и выдавать себя за камердинера?
Его замечание привело Фэллон в крайнее смущение. Неужели он теперь всегда будет вспоминать это при ней? Конечно, будет.
Пока она живёт с ним под одной крышей, её поступок всегда будет стеной стоять между ними.
— Давайте будем честны друг с другом, ваша светлость! Это не поможет нам решить мою проблему.
—
Её мысли вернулись к тому поцелую в кладовой. Фэллон первая начала этот поцелуй. В отличие от той близости, что была между ними в карете. Или в комнате камердинера после того, как она приняла ванну. В кладовой именно она преодолела последний дюйм и прижалась к нему своими губами. Бесстыдница! Девушка боялась, что снова не сможет устоять. Он ведь предупредил, что ей не стоит здесь оставаться. Что он хочет её.
— Нам не поможет, — в конце концов ответила она.
Герцог качнулся на каблуках, впившись в неё своим стальным взглядом.
— О, так ты, оказывается, беспокоишься и обо мне тоже? Как мило.
— В благодарность можете дать мне письмо.
— А почему бы не попросить Ханта? Он будет рад оказать тебе услугу. И, кроме того, вся его семья очень тебе благодарна. Учитывая всё это, почему бы тебе не принять его предложение?
— Мне от него ничего не нужно.
— Вот как, — Дамон кивнул, как будто мог понять её, как будто видел её насквозь, – никогда бы не подумал, что ты так жестока и упряма.
— Я не жестокая! И не упрямая!
— Разве нет? А я думаю, что да. Иначе, почему ты наказываешь Ханта за грехи его отца? Даже если сама страдаешь от этого!? Жестокость и упрямство!
Фэллон стиснула зубы. Ей очень не понравилось то, что сказал герцог… тем более, что сказал он чистую правду.
— Могу я получить письмо? Да или нет?
Он повернул голову, будто обдумывая свой ответ, затем резко и решительно сказал только одно слово:
— Нет!
— Нет?
— Нет, — повторил он самым любезным тоном, на который был способен. – Поступив подобным образом, ты только усложнишь себе жизнь, отказавшись от того, что ждёт тебя здесь. Не очень разумно с твоей стороны.
Фэллон тряхнула головой. Его отказ заставил её почувствовать себя, словно запертой в клетке. Словно её лишили всех планов и надежд на спасение. Её безрассудные мысли вернулись к тому моменту, когда она осталась обнажённой наедине с герцогом. Его губы ласкали её. Как и его руки. Как чувственно его пальцы сжимали её бёдра, когда она скользила вдоль его тела!
Девушка никак не могла стереть это из своей памяти. Не могла доверять даже самой себе. С тех самых пор, как Дамон разбудил в ней женщину, при каждом удобном случае целуя её, лаская её и заставляя плавиться при помощи всего лишь взгляда. И она была не против. Если так будет продолжаться и дальше, она окажется в его постели ещё до конца этой недели.
Фэллон окинула кухню взволнованным взглядом. Они были совершенно одни. Её сердцебиение участилось, отдаваясь тяжелым стуком в ушах.
Ты сильно рискуешь.
Её охватило стремление убежать, испариться. Девушка попыталась пройти мимо него. Его руки окружили её, и он прижал её к краю стола.
— Дайте мне пройти, — измученно произнесла она, чётко выговаривая каждое слово по отдельности.
Герцог пристально посмотрел на неё. Желваки на его лице стали сокращаться в бешеном темпе.