Грехи юности
Шрифт:
Чарльз закашлялся и затушил сигарету в хрустальной пепельнице.
— Кто это сказал?! Ты?! — закричал он.
Джесс, набрав побольше воздуха, выдохнула:
— Маура сказала, что не будет делать аборт.
— Она сделает то, что я ей скажу!
Джесс опять повертела кольцо и храбро глянула мужу в глаза.
— Нет!
Чарльз вскинул брови, глаза его округлились, черные зрачки так и вонзились в нее.
— А я сказал, что сделает!
Джесс встала и подошла к туалетному столику. Снова взглянула на свою фотографию с сыном на руках,
— Ты не можешь ее заставить.
— Я могу делать все, что хочу, я — ее отец.
Джесс прошлась глазами по фотографиям: ее семья, такая сплоченная, счастливая, на первый взгляд совершенно нормальная… Похоже, фотографии умеют лгать…
— Кстати, об отце, — послышался голос Чарльза. — Думаю, это он, грязная свинья!
— Майкл — хороший парень, Чарльз.
Муж презрительно фыркнул:
— Хороший? Бог мой, Джесс, этот хороший парень соблазнил твою дочь!
Джесс ничего не сказала. Она знала, что Чарльз всегда считал Майкла не парой для дочери. (Когда-то такого же мнения был о Ричарде, ее первой любви, отец. Воспоминание о нем болью отозвалось в сердце.) — А ведь это ты во всем виновата, — вернул ее к действительности голос Чарльза.
— Не научила ее предохраняться?
— Нет, просто яблоко от яблони недалеко падает.
Джесс схватила первую попавшуюся под руку фотографию (ею оказалась свадебная) и запустила ею в Чарльза, но промахнулась. Фотография врезалась в медный столбик кровати. Послышался звон разбитого стекла. От неожиданности Джесс вздрогнула, но тут же почувствовала облегчение.
— Как ты смеешь такое говорить! — закричала она.
— А что ты ожидала? — злорадно отозвался Чарльз.
Джесс шагнула к кровати. Ею вдруг овладела такая смелость, какой она в себе не предполагала. Трясущимся пальцем она ткнула мужа прямо в лицо.
— Я ожидала, что ты расстроишься, окажешь поддержку нашей дочери. Не мы соблазнили Мауру, у нас нет никаких прав посылать ее на аборт!
Чарльз сел и поплотнее закутался во влажное полотенце.
— И что ты предлагаешь? Отправить ее в пансионат для матерей-одиночек, в котором ты побывала сама? Когда это было? В 1968 году? — Он повернулся спиной к Джесс и расхохотался. — По крайней мере никаких рекомендаций не потребуется. Тебя там знают.
Джесс готова была вцепиться в него, но воздержалась, встала и, обойдя вокруг кровати, глянула на мужа. Влажный атласный халат прилип и обрисовал ее стройную, изящную фигурку. Почувствовав холод, она вздрогнула. «А может, это не холод, а нервное напряжение?» — подумала она.
— Маура останется здесь, с нами, — решительно заявила она.
На лице мужа появилось удивление. Внезапно Джесс успокоилась. Наконец-то после двадцати лет совместной жизни она почувствовала, что владеет ситуацией.
— Маура родит ребенка и… — Джесс замолчала, подыскивая весомые слова, и, наклонившись к нему, закончила:
— и он останется с ней.
Чарльз застыл. Секунду они смотрели друг
— Только через мой труп!
.Натянув сорванный с вешалки халат, он выбежал из спальни и с молниеносной быстротой помчался к комнате Мауры.
Джесс выпрямилась и бросилась вслед за мужем. Сердце ее отчаянно колотилось.
— Ах ты, маленькая сучка! — раздался его пронзительный крик из комнаты дочери. — Как ты только посмела!
Джесс влетела в комнату. Чарльз стоял уперев руки в бока. Странно было видеть грубого, разъяренного мужчину в бело-розовой детской спаленке. Маура сидела посередине кровати на розовом одеяле в окружении своих любимых мягких игрушек.
— Папочка! — рыдая, взмолилась она. — Папочка, прости меня!
Джесс бросилась к мужу и схватила его за руку.
— Убирайся отсюда! — крикнула она. — Убирайся и оставь ее в покое!
Чарльз с резкостью вырвал руку.
— И не подумаю! Это мой дом.
Джесс вздрогнула. «Нет! — хотелось бросить ему в лицо. — Это не твой дом, а мой!» Она прижала руку к груди: стало трудно дышать.
— А это моя дочь! — продолжал кричать муж, ткнув в Мауру пальцем, словно в какую-то вещь. — И она сделает так, как я ей прикажу!
Маура подняла на Джесс огромные голубые глаза, в которых стояли слезы.
— Мамочка… — прошептала она.
— Ты сделаешь аборт! — заявил Чарльз. — И чтоб больше я об этом не слышал!
Джесс обошла мужа и села на кровать. Притянув Мауру к себе, принялась гладить ее длинные золотистые волосы.
— Мамочка, он ведь не может меня заставить. Не позволяй ему, пожалуйста! — плакала она.
— И думать не смей! — взревел Чарльз. — Если ты считаешь, что я работал все эти годы только для того, чтобы выставить свою дочь на посмешище друзьям, то ты заблуждаешься!
Джесс показалось, что в комнате нечем дышать.
— На посмешище твоим друзьям, Чарльз?! Так вот что тебя больше всего беспокоит!
— Они и твои друзья!
— Ошибаешься! Это твои деловые партнеры, и не больше. Но на эту тему мы поговорим наедине.
— Почему? Чтобы твоя дорогая доченька не услышала о себе мнение отца? Чтобы не знала, что она сломала ему жизнь?
— Не моя, а наша дочь, Чарльз.
Муж всплеснул руками.
— Ничего подобного не произошло бы, если бы ты отдала детей в частную школу. Так нет же! Вбила себе в голову, что ее детям нужна нормальная жизнь.
Джесс с трудом проглотила комок в горле.
— Может, для тебя она и нормальная, моя милая, а для меня нет! Я воспитан несколько иначе, — продолжал он кричать.
«О Господи! — подумала Джесс. — Только бы он не сказал ничего о моем ребенке!» Она никогда не рассказывала детям о своей дочери, о Ларчвуд-Холле. Чарльз не разрешал…
— Чарльз… — попыталась она что-то сказать, но слова застряли в горле.
Он сжал кулаки, на висках вздулись вены.
— Завтра этот вопрос должен быть улажен! — ледяным юном проговорил он.