Греховное лето
Шрифт:
Конец первого акта
АКТ ВТОРОЙ
7
Та же гостиная через неделю. Посредине накрыт праздничный стол. Шесть часов вечера. Уже стемнело.
Певчина, празднично одетая, стоит у окна. Дверь в зимний сад отворена и слышно,
Звонит мобильник.
Певчина. Алло! Юра!.. Ах, Марчелло!.. Здравствуйте!.. Спасибо!.. Что?.. Да… да… Я поняла, сегодня вы улетаете… Что?.. Мы? Марчелло, я пока не готова… Нет-нет, и не воображайте, сейчас не смогу. Я желаю вам удачи и счастья!.. (Смеётся). Какой багаж! Я никуда не собираюсь!.. Марчелло… Ах, Марчелло… Вы неподражаемы! Признаюсь, вы мне глубоко симпатичны… Успокойтесь, пожалуйста! Ну конечно, конечно! Думаю, скоро увидимся… (оглядываясь на дверь) …да, в Риме, представьте себе. Я вам дам знать. Хорошо, хорошо!.. Счастливого пути! (Складывает мобильник).
Появляется Жаров. Щёлкает выключателем, вспыхивает большая люстра, и комната озаряется ярким светом. Жаров значительно посвежел, ухожен, одет опрятно и потому выглядит очень молодо. В руках у него небольшой букет красных роз.
Жаров. Кому пожелала счастливого пути?
Певчина. Марчелло. Я тебе про него говорила. Он славный.
Жаров. Хотел придти?
Певчина. Нет, он улетает сегодня, слава богу.
Жаров. Почему «слава богу»?
Певчина. Слишком приставучий.
Жаров. Приглашал с собой?
Певчина. Приглашал. (Обнимает Жарова). Почему так долго?
Жаров. К маме заезжал.
Певчина. Ты же вчера был у неё. Ты ко мне невнимателен.
Жаров. Таня, моя мама…
Певчина. Заставил ждать! В мой день рождения! Я целый день одна в этом… пустом доме.
Жаров. Что с тобой?
Певчина. Не знаю… За эту неделю я привыкла к тебе настолько, что…
Жаров. Что?..
Певчина. Что, кажется, этих десяти лет и не было. Ни разлуки с тобой… Ни моей беременности… Ни Бонапарта с его золотой клеткой… Ничего, ничего… И как будто мне только тридцать… И всё у нас
Жаров. Это иллюзия.
Певчина. Зато со мной ты. И это не иллюзия. (Про букет). Шикарные розы. (Окунает лицо в цветы).
Жаров. Не похожи на приусадебные обглодыши?
Певчина. Забудь. Я всегда была рада твоим цветам, как бы они ни выглядели. (Целует Жарова, ставит цветы в вазу на рояль). Ну, а что с театром? Почему молчишь?
Жаров. С театром…
Певчина. Не огорчайся.
Жаров. А я и не огорчаюсь.
Певчина. Пусть они сами копошатся в своём дурацком балагане. А мы с тобой отправимся в турне по Европе. Лондон, Париж, заглянем в Рим…
Жаров. Турне? На какие шиши?
Певчина. Положись на меня. Короче, будем импровизировать. Куда потянет, туда и направимся. Сменим обстановку… на месяц, на полгода, как получится, развеемся.
Жаров. Полгода? Ты так богата? Ты ведь говорила, что у твоего мужа огромные долги.
Певчина. У него, не у меня. Я во всём, наконец, разобралась. Ты в Альпах был?
Жаров. Я и до Магадана не доехал.
Певчина. Альпы гораздо ближе.
Жаров. Зато ехать дольше.
Певчина (смеётся). Это правда. Попутно станем репетировать «Федру», и там ещё посмотрим… кто на что способен. Снимайте шляпу, сэр. (Снимает с Жарова шляпу, кладёт на рояль). И пальто, сэр… (Помогает Жарову снять пальто). Прошу к столу.
Жаров. А где Любаша?
Певчина (с показной ревностью). Соскучился?
Жаров. Есть немного.
Певчина. Любашу Валерик отвёз в деревню, к матери на смотрины. Они объявили о своей свадьбе. Так что, облом, Юрочка!
Жаров. И в мыслях не было.
Певчина. А под мыслями?.. (Испытующе заглядывает Жарову в глаза).
Жаров. Согласен, под мыслями всякое бывает. И не всякий с этим справляется.
Певчина. А ты справляешься?
Жаров. Не всегда. Бывает, хочешь поступить так, а поступаешь иначе. И что тобой движет, понять порой нет никакой возможности.
Певчина. Это говорит о слабой воле. И об отсутствии аналитики.
Жаров. Может быть. Но иногда чувства берут верх. А ты?
Певчина. Что я?
Жаров. Справляешься?
Певчина. Я женщина. А женщина никогда не идёт в разрез своим желаниям.