Греховное лето

Янсюкевич Владимир

Жаров. И каково твоё желание на сегодня?

Певчина. Чтобы ты не задавал мне подобных вопросов.

Жаров. Ах, вот как ты выходишь из положения!

Певчина (смеётся). Это мой стиль. Сегодня у нас самообслуживание. Твоя Люба с мягкими руками и женскими глазами всё приготовила. Осталось принести с кухни. Поможешь?

Жаров. Запросто. (Оглядывает стол). Кто-то придёт?

Певчина. Специально никого не приглашала.

У мамы давление. Но, по-моему, это предлог.

Жаров. Предлог?

Певчина. С тех пор, как я вышла замуж, она сюда ни ногой.

Жаров. Почему?

Певчина. Говорит, ей в старой квартире привычней. Всё под рукой. А если откровенно, она не захотела жить под одной крышей с моим мужем. Хотя я её звала. Мама осталась советским человеком. Смешная – мне, говорит, глядя на этих новоявленных господ, выть хочется.

Жаров. Но теперь ситуация изменилась.

Певчина. Да, но с тех пор мы стали… как чужие. И хорошо, что не придёт. Её молчание невыносимо.

Жаров (оглядывает стол). А почему четыре прибора?

Певчина. Честно говоря, думала, ты Мишку приведёшь. Давно не виделись. А раз так… будем сегодня вдвоём, если не возражаешь. Хотя наверняка, заявится… господин Рублевский.

Жаров. Кто?

Певчина. Ты что?

Жаров. Что?

Певчина. Словно испугался.

Жаров. С чего ты взяла?

Певчина. Значит, показалось. Рублевский – компаньон моего покойного мужа…

Жаров. Что ему надо от тебя?

Певчина. Ну, во-первых, поздравить. Во-вторых, нам необходимо переговорить о делах фирмы. Я ведь ничего не понимаю в финансах. И меня легко обмануть. И наконец, он обещал принести одну важную вещицу…

Жаров. Что за вещицу?

Певчина. Секрет.

Жаров. Подозрительно туманно.

Певчина. Не грусти, мы его быстренько спровадим…

Из прихожей слышится звонок.

А вот и он. (Уходит).

Жаров заметно нервничает, пометавшись по гостиной, скрывается в зимнем саду.

Появляются Певчина, Рублевский и Марина, молодая особа в чрезвычайно коротком платье в обтяжку и почти с открытой грудью. На шее у неё висит плеер с наушниками. У Рублевского в руках огромная корзина красных роз.

Рублевский. С днём ангела, Танечка! Долгих лет и доброго здравия!

А это приношу к вашим ногам!

Певчина. Опять! Балуете, Матвей Ильич.

Рублевский. Пустяки. Для вас, Танечка, я готов на всё. (Целует руку Певчиной).

Певчина. Спасибо. (О Марине). Познакомьте нас, Матвей Ильич.

Марина. Мотя всегда забывает обо мне, когда перед ним шикарная женщина. Меня зовут Марина.

Рублевский. Виноват. Если бы она не сделала, Танечка, этого комплимента, я бы её тут же отправил обратно. Заблудшая овечка. Опекаю, так сказать.

Певчина. Разрешите и я вас познакомлю… (Ищет взглядом Жарова). Да где же он? (Зовёт). Юра!

В дверях зимнего сада появляется Жаров.

Я тебя потеряла.

Жаров. Я тут… за птичкой наблюдал…

Певчина (Рублевскому). Знакомьтесь, мой давний друг, Юрий Жаров. Актёр.

Жаров подходит к Рублевскому.

Рублевский (подаёт руку). Весьма рад! Матвей Рублевский, бизнесмен.

Жмут руки друг другу.

Марина. И я рада! (Подаёт Жарову руку, жеманно). Марина. Проститутка.

Жаров. Здрасьте… (До этого сделал движение, чтобы поцеловать Марине руку, но передумал, просто пожал).

Рублевский (рассмеялся). Не смущайтесь, молодой человек. Это у неё юмор такой. Нынешняя молодёжь нарочито отвязна. Она думает, свобода нравов и есть истинная свобода.

Марина. А разве – нет?

Рублевский. Это тоже рабство, золотце. Каждый в плену у своего либидо, которое худо-бедно корректируется общественными установлениями. Старина Фрейд попал в яблочко. (Жарову). Не так ли, молодой человек?

Жаров. Я не силён в теории.

Марина (Рублевскому). А можно доступнее, Мотя?

Рублевский. Пожалуйста! Как ни пыжится человек соблюсти свою невинность, его обязательно изнасилуют. Физически или морально. Индивидуально или всем скопом. Частное лицо или государство. Сегодня или завтра. Без разницы. Главное, это непременно произойдёт. И самое любопытное, он потом будет убеждать себя, что сие было неизбежно и даже необходимо, дабы жизнь не в тягость казалась. И заметьте, так было всегда. При любом режиме.