Греховное лето

Янсюкевич Владимир

Певчина. Не сочиняйте, Матвей Ильич.

Рублевский. Понимаю, он лишь слегка задел Витюшино самолюбие. А взревновал-то я! Предупреждаю, будьте настороже с этим Аморэлли. Эти итальяшки прирождённые мафиози.

Певчина. Не знаю… Если бы не мама, бросила бы всё к чёрту и уехала. Говорят, итальянцы хорошие мужья.

Рублевский. И вы этому верите?

Стук в дверь.

Певчина.

Кто там? Войдите!

Входит Валерик с ломиком в руках.

Валерик. Татьяна Евгеньевна, я ломик приготовил.

Певчина. Какой ломик? Зачем ломик?

Валерик. Вы же просили…

Певчина. Что я просила, что?.. Ах да! Лёд сколоть у калитки… Ну, так скалывай!

Валерик. Извините, машина господина (кивает на Рублевского) мешает.

Певчина. Господин Рублевский сейчас уедет.

Рублевский (Валерику). Вот тебе ключи, отгони, пока я разговариваю. (Передаёт Валерику ключи от машины). В бардачке две банки пива, они твои.

Валерик уходит.

Исполнительная у вас прислуга, Танечка. Завидую. Так вот, о деле…

Певчина. Матвей Ильич…

Рублевский. Я, как не самое последнее лицо в нашей фирме, хотел бы уточнить некоторые детали. Завещания нет, как я предполагаю. Или есть?..

Певчина. Пока ничего не знаю.

Рублевский. А вы в курсе, что покойный Витюша в большом долгу перед фирмой?

Певчина. В долгу?

Рублевский. Да, ваш муж брал заёмы. И довольно часто. Видимо, простите за щекотливую тему, любовницы из него тянули.

Певчина. Матвей Ильич, это неприлично.

Рублевский. В другое время не посмел бы, но… деньги любят счёт. И вот Витюши нет, а процентики, как тараканы, набегают. Долги, как вы понимаете, не туман и сами собой не рассеиваются.

Певчина. Вы хотите сказать, теперь всё это на мне?

Рублевский. Ну, зачем так! А вот всякого рода недвижимость, ему ранее принадлежавшая… и прочие ценности… под вопросом. Кстати, ваш замечательный особняк записан на ваше имя?

Певчина. А это так важно?

Рублевский. Разумеется, если речь идёт о возврате долгов.

Певчина. И много он остался должен?

Рублевский.

Вот я и хотел обсудить с вами…

Певчина (умоляюще). Матвей Ильич…

Рублевский. Понимаю. Неделю. Семь дней. Включая выходные. Время пошло. Я, собственно, зачем пришёл… в кабинете вашего покойного мужа остались ключи.

Певчина. Ключи от дома?

Рублевский. И от дома тоже. Вручаю. (Отдаёт связку ключей).

Певчина. Спасибо. Он их вечно забывал на столе.

Рублевский. Ну что ж, не буду более обременять вас своим присутствием. (Идёт к выходу).

Певчина. Вы говорили – что-то ещё?

Рублевский. Я? Говорил? Ах, да! Ещё один ключ. (Достаёт из внутреннего кармана длинный ключ с двухсторонней бородкой).

Певчина (импульсивно делает резкое движение). Давайте.

Рублевский (не отдаёт). Весьма оригинальный ключ. (Прячет ключ в карман). Возможно, от вашего сердца, Танечка. Или в худшем случае, от какого-нибудь сейфа в нашем офисе.

Певчина. В вашем офисе может быть сейф, о котором вы не знаете?

Рублевский. Было бы странно. Но надо уточнить.

Певчина (холодно). Хорошо, уточняйте. А потом вернёте его мне. Договорились?

Рублевский. Ну вот, вы уже смотрите на меня, как на врага… (Достаёт из внутреннего кармана лист бумаги в размер открытки и авторучку). А у меня завтра юбилей. Поздравьте. Год, как отправил свою благоверную в отставку. И вот, прошу, умоляю приложиться… Черкните.

Певчина. Что?

Рублевский. Ваш автограф.

Певчина. Не понимаю… Зачем вам?

Рублевский. Положу перед собой на ночной столик. И буду сознавать, что ваша рука всегда рядом со мной.

Певчина. Что за причуды, Матвей Ильич?..

Рублевский. Маленькая прихоть страждущего сердца. Не отказывайте в такой малости, радость моя! Без этого не уйду.

Певчина. Ну хорошо, если хотите… пожалуйста! (Ставит свою подпись и возвращает листок Рублевскому).

Рублевский (целует руку Певчиной). Благодарю, Танечка! (Прячет листок в карман).

Певчина. Прощайте. Правда, Матвей Ильич, я неважно себя чувствую.