Греховные радости
Шрифт:
— Нет, не ищет, — ответил Фред, и по нему было видно, что он весьма доволен собой. — Молодец. Конечно, то, что пришлось дать ему эти акции, не самый удачный выход, я и сам понимаю. А ты, наверное, решила, что я это все плохо продумал, да?
— Да нет, что ты, — возразила Шарлотта.
— А с Фредди вы хорошо ладите? — поинтересовался он после небольшой паузы; лицо его скрывалось за облаком сигарного дыма, как всегда, когда то, о чем он спрашивал, было для него почему-то важно.
— Да, — кивнула она. — Да, хорошо.
— Ну и славно. Я рад, что он приобретает там опыт, в Лондоне.
— Как здорово, — вежливо проговорила Шарлотта.
— Да, я тоже думаю, что будет здорово. Конечно, сам я терпеть не могу эти туристические поездки, но, как я уже сказал, считаю себя обязанным сделать это ради бабушки. Она в свое время тоже кое-что для меня сделала.
— Безусловно, — согласилась Шарлотта.
В воскресенье к ним на обед приехал Гейб. Шарлотта по секрету призналась Бетси, что влюблена в него, и Бетси, которую всегда заводили сообщения о любых романах, настояла на том, чтобы его пригласить. Шарлотта нервничала, не представляя себе, как отреагирует дед, когда узнает, что у нее роман с кем-то из «Прэгерса», но он, напротив, очень трогательно обрадовался, что ее избранником оказался именно Гейб.
— Твой дед был в банке одним из самых первых партнеров, — сказал он Гейбу, — и я хочу, чтобы эта традиция продолжилась. Все эти годы я очень полагался на поддержку со стороны твоего отца. Он очень толковый банкир. Мне его будет сильно не хватать.
Шарлотта и Гейб с трудом могли себе представить, что именно Фреду III будет не хватать Пита Хоффмана, а не наоборот, но оба они и бровью не повели.
После обеда Шарлотта и Гейб отправились прогуляться вдвоем вдоль берега.
— А ты у нас совсем маленькая девочка, голубоглазая и наивная, да? — проговорил он. Тон у него был угрюмый и мрачный.
— Брось ты это, Гейб, бога ради, — ответила Шарлотта. — В тысячный раз тебе говорю, я ничего не могу поделать.
— Зато я могу, — возразил Гейб.
— Что ты хочешь сказать?
— Меня там может не быть.
— Гейб, ты о чем? — спросила Шарлотта.
Гейб повернулся и посмотрел на нее:
— Не знаю, как я смогу работать в «Прэгерсе», когда руководить им станешь ты. Ты и Фредди. Для меня это будет… тяжеловато.
— Не понимаю почему.
— Значит, ты совсем дура. — Голос Гейба был неподдельно сердитый. — Как я смогу работать в банке, пусть даже в качестве партнера, в котором моя… в котором ты станешь председателем? Это же будет невыносимо. Я этого не выдержу.
Он остановился, бросил несколько камешков в набегающие на берег волны. Шарлотта посмотрела на него. Лицо его потемнело и было очень сосредоточенным. Она вдруг улыбнулась, припомнив, при каких других обстоятельствах она видела у него точно такое же выражение. Потом взяла его за руку и потащила в сторону дюн.
— Пойдем.
Он пошел за ней, все еще продолжая сердиться; дойдя до дюн, Шарлотта обернулась, обняла его, притянула к себе и прижалась к нему лицом.
— Я люблю тебя, — сказала она. — Все остальное не будет иметь никакого значения.
— Будет, — ответил Гейб, — но я тебя тоже люблю.
Он стал целовать ее, жадно, страстно, потом не спеша, но решительно опустил ее на песок.
— Люди идут. — Шарлотта показала в сторону берега, казавшегося бесконечным. — Вон, смотри. — В их направлении медленно, но неуклонно продвигались три, нет, четыре маленькие фигурки.
— Значит, мы должны успеть, пока они не дошли, — заявил Гейб. Он уже лежал на песке рядом с ней, голова Шарлотты покоилась на его согнутой руке, а другая его рука трудилась над молнией ее джинсов. Он расстегнул и приспустил их, Шарлотта чуть изогнулась, приподнимаясь от земли, и выскользнула из них совсем. Песок под обнаженными ягодицами оказался мягким и довольно прохладным.
Гейб расстегнул свою молнию, пенис у него был большой, уже напружинившийся. Шарлотта, свернувшись калачиком, обхватила пенис губами и принялась целовать его, легонько трогая языком, дразнить, то втягивая его ртом, то отпуская. Она почувствовала, как в ней самой быстро и сильно растет возбуждение, как оно словно заполняет ее; дыхание ее участилось. Руки Гейба обхватили ее голову, беспорядочно гладили ее по волосам, она слышала, как он постанывал.
— Я люблю тебя, — проговорил вдруг Гейб и, подтянув ее к себе вверх, перевернул на спину и резко, толчком вошел в нее.
Она выгнулась ему навстречу и ощутила, как в ней растет, с невероятной скоростью и мощью нарастает, приближается оргазм, как он будто прыжками становится все ближе и ближе; она раскинула руки в стороны, вцепившись пальцами в росшую на дюнах траву, и запрокинула голову назад. Откуда-то взлетела чайка, резко, стремительно взмыла ввысь, совсем как наслаждение, которое испытывала сейчас Шарлотта; она проследила за птицей взглядом, продолжая всем телом отзываться, отвечать на движения Гейба; и тут вдруг она пришла, огромная, ослепительно-яркая вспышка радостного, выворачивающего наизнанку удовольствия, и вскрик Шарлотты слился с криком чайки в одну странную, высокую, торжествующую ноту; Гейб стиснул ее в объятиях, и она почувствовала, как его оргазм сливается с ее собственным; потом, когда они лежали, испытывая чудесное удовлетворение и постепенно успокаиваясь, Шарлотта услышала приближающиеся голоса и смех, взглянула в темные, пристально смотревшие на нее глаза Гейба и, счастливая, громко, торжествующе рассмеялась:
— Успели все-таки!
— У меня первый раз так, — сказал Гейб, нежно целуя ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Я даже не снял часы, — пояснил он.
Потом они купались, долго ныряли в больших, мягко накатывавших волнах; потом лежали, подставив солоноватые, охлажденные морем тела осеннему солнцу.
— Какой сегодня день! — произнес Гейб. — Какой прекрасный день! — Он улыбнулся, взял ее руку, поцеловал по очереди каждый палец. — Шарлотта…
— Да, Гейб? — отозвалась она и услышала: