Грек Зорба
Шрифт:
– Посмотрим и мы, что скажет седло барашка, - попросил я.
– Ну-ка! Давай, Зорба! Он тщательно обсосал спинку, выскоблил ножом, придвинул её к свету и вгляделся.
– Всё хорошо, - ответил он.
– Будем жить тысячу лет, хозяин, сердце, как из стали! Он наклонился и снова стал изучать.
– Я вижу дальнее путешествие, - поведал он, - большое путешествие. А в конце путешествия я вижу большой дом со многими дверями. Это, должно быть, столица какого-то королевства, хозяин. Или же монастырь, где я, будучи привратником, стану заниматься контрабандой,
– Налей-ка, Зорба, и оставь свои пророчества. Я тебе сейчас скажу, что это за большой дом со множеством дверей: это земля с могилами, Зорба. Вот это и есть цель путешествия. За твоё здоровье, разбойник!
– За твоё здоровье, хозяин! Говорят, что счастье слепо. Оно не знает, куда идёт, натыкается на прохожих и того, кто с ним повстречается, называют счастливчиком. К чёрту такое счастье, нам его не нужно, не так ли, хозяин?
– Нам такого не нужно, Зорба, за твоё здоровье! Мы пьём и доедаем остатки барашка. Мир становился всё невесомее, море смеялось, земля покачивалась, подобно палубе, две чайки вышагивали по галечнику, беседуя совсем как люди.
Я поднялся.
– Ну-ка, Зорба, научи меня танцевать!
Зорба подскочил, лицо его вспыхнуло.
– Танцевать, хозяин?
– спросил он.
– Танцевать? Давай! Иди же!
Я был счастлив. Если бы я мог, я бы запел, чтобы выплеснуть свои чувства и испытать облегчение, но я смог лишь крикнуть что-то нечленораздельное. «Что с тобой, с усмешкой спрашивал я сам себя. Ты что, такой же патриот, только не подозревал этого? Или же так сильно любишь своего друга? И тебе не стыдно? Возьми себя в руки и успокойся».
Однако, охваченный радостью, я продолжал что-то выкрикивать, идя по тропинке. Послышался звон бубенчиков; на залитых солнцем скалах появились чёрные, коричневые и серые козы. Впереди, упрямо наклонив морду, вышагивал козёл. Всё вокруг сейчас же пропиталось его духом.
Пастух вспрыгнул на камень и позвал меня, посвистев сквозь пальцы:
– Эй, приятель! Куда ты идёшь? Кого догоняешь?
– Мне некогда, - ответил я, продолжая карабкаться.
– Подожди, выпей молока, освежись!
– крикнул пастух, перепрыгивая с камня на камень.
– Некогда мне, - крикнул я снова, - не хочу за болтовней забыть свою радость.
– Ты что, брезгуешь моим молоком?
– крикнул, обидевшись, пастух.
– Что ж, тем хуже, доброго тебе пути!
Он сунул в рот пальцы, засвистел своему стаду и все - козы, собаки и пастух исчезли за скалами.
Скоро и мне удалось добраться до вершины горы. Тут я сразу же успокоился, будто эта вершина и была моей целью.
Растянувшись в тени на скале, я разглядывал далёкие море и равнину. Мне хорошо дышалось, в воздухе пахло шалфеем и тимьяном. Поднявшись, я набрал охапку шалфея и, подложив её вместо подушки, снова улёгся.
Усталый, я закрыл глаза. Через минуту мысли мои унеслись туда, к высокогорным плато, покрытым снегом. Мне представлялись толпы мужчин, женщин, стада волов, пробирающихся на север, и мой друг, идущий
Я сопротивлялся, мне не хотелось сейчас заснуть, и я открыл глаза. На ветке прямо передо мной, на одном уровне с вершиной горы сидел ворон. Его перья, чёрные с синим отливом, блестели на солнце, чётко виднелся большой жёлтый клюв. Мне стало не по себе, этот ворон казался мне зловещим предзнаменованием; я схватил камень и бросил в него. Птица медленно и спокойно расправила крылья. Я вновь закрыл глаза не в силах больше сопротивляться и сразу же уснул как убитый.
Сон мой, по-видимому, длился не более нескольких секунд, как вдруг вскрикнув, я вскочил на ноги. В эту минуту над моей головой пролетел тот самый ворон. Весь дрожа, я облокотился о камень. Зловещий сон, наподобие удара сабли, пронзил моё сознание. Я видел себя в Афинах, поднимавшимся в одиночестве по улице Гермеса. Солнце обжигало, улица была пустынна, магазины закрыты, одиночество было полное. Проходя мимо церкви Капникарии, я увидел, что от площади Конституции бежит мой друг, бледный, задыхающийся; он бежал за очень высоким тощим мужчиной, который шёл гигантскими шагами. Мой друг был одет в парадную одежду дипломата; он увидел меня и закричал издали, с трудом переводя дух:
– Эй! Учитель, куда ты пропал? Я тебя не видел целую вечность; приходи сегодня вечером, поболтаем.
– Куда?
– в свою очередь крикнул я, словно мой друг был где-то очень далеко.
– На площадь Согласия, сегодня вечером, в шесть. В кафе «Райский источник».
– Хорошо, я приду.
– Ты пообещал, - проговорил мой друг с упрёком, - но я знаю, уверен, что ты не придёшь.
– Обязательно приду!
– крикнул я.
– Дай мне руку!
– Я очень тороплюсь.
– Куда ты спешишь? Дай мне руку.
Он протянул руку, которая отделившись вдруг от его тела, пересекла площадь и сжала мою ладонь. Я пришёл в ужас от этого холодного прикосновения, вскрикнул и проснулся. Пожалуй, ворон, планировавший над моей головой, был удивлён. Уста мои были наполнены горечью. Я повернулся к востоку, не сводя глаз с линии горизонта, похоже, мне хотелось пронзить взглядом огромное пространство… Мой друг, вне сомнения, находился в опасности. Я трижды прокричал его имя:
– Ставридаки! Ставридаки! Ставридаки!
Мне хотелось придать ему смелости. Но мой голос затерялся в нескольких метрах от меня и растворился в воздухе.
Я двинулся в обратный путь, кувырком скатившись с горы и заглушая боль усталостью. Напрасно мозг пытался связать таинственные послания, которым иногда удавалось проникнуть сквозь телесную оболочку. В недрах моего существа крепла уверенность, более глубокая, чем разум живого существа, от которой охватывал ужас. То же испытывают некоторые животные перед землетрясением. Во мне пробудились ощущения первобытных существ, которые без разрушающего вмешательства разума предчувствовали катастрофы.