Гремящий перевал
Шрифт:
— Извини, дружище, мне нужно было подумать. Не хотелось, чтоб кто-то лез в мои мысли в этот момент, — сказал я, поправляя полы шляпы и надевая ее. — А поскольку мы подходим к городу, будь добр, не болтай.
— Ты хоть понял, кого ты попросил быть добрым? — хихикнул Мишру.
— Шляпу? У меня и впрямь проблемы с головой, — усмехнулся я.
Когда я подошел к воротам, сумерки уже накрыли долину серым покрывалом, и зыбкие огоньки на стенах стали казаться ярче. Стражник, увидев меня, сразу оживился.
— После заката ворота
— Даже для меня? — Я ухмыльнулся и приподнял бровь.
— А что особенного в тебе, бродяга? — с вызовом в голосе ответил стражник.
— Не всякий усталый путник это бродяга, дружище. — Я приподнял медальон, висящий у меня на шее, и постучал по нему пальцем. Стражник снял факел со стены своей каменной сторожки и поднес его ко мне.
Узор на «монете» засверкал в трепещущемся пламени факела.
— О, как! — удивился стражник.
— Именно так. А теперь просто впусти меня. Я устал, а нормальной постели не видел уже три дня без малого.
— Конечно, конечно. — Стражник поставил факел на место и нырнул в сторожку.
Послышался звон, и обратно он вышел уже с внушительной связкой ключей.
— Слушай, а до меня в город въезжал инквизитор? — поинтересовался я.
Стражник подошел к двери на воротах и начал отпирать большой, красивый замок — явно гномья работа, память о славном прошлом города.
— Да, мастер, приехал! Про Церковь спрашивал, открыта или нет.
— И она открыта?
— Все еще да, мастер. Правда приход мал, жители все больше делом заняты — у нас же тут почитай ни полей нет, ни угодий там охотничьих — раньше только ониксовым деревом и жили. Сам-то я хожу…
— Стой, стой. Это очень печально, правда. Но припомни, не говорил ли он еще чего-нибудь?
Стражник закончил открывать сложный механизм замка и постучал четыре раза металлическим кольцом на двери. Открылась задвижка на уровне глаз, и из-за ворот послышался недовольный голос:
— Демьен, что еще? Никакого вина на смене, я уже сказал! А то будет как в прошлый раз!
— Не, не, Патрик! Я не про вино, — Демьен смутился. — Тут гость к нам.
— Какие гости после заката? — возмутился голос из-за ворот.
— Это, Патрик, не просто гость. Это мастер охотник. Отворяй.
Патрик удивленно фыркнул, послышался звук сдвигающегося засова. Демьен повернулся ко мне и поднял палец вверх:
— Во! Я вспомнил. Его святейшество справлялся о бароне Ривенхате! В городе он или нет.
— О бароне Ривенхате?
— О нем самом, мастер. Приехал к нам барон с небольшой свитой, недели с две назад. Почему приехал — не знает никто, но поговаривают, что он хочет с эльфами про добычу дерева договориться. Вот о нем-то его святейшество и узнавал.
Дверь в воротах открылась, и из проема выглянул мужчина в кольчуге, с факелом в левой руке и небольшим палашом в правой. Он присмотрелся ко мне и с облегчением выдохнул:
— Заходите, мастер охотник, заходите
— Спасибо, Демьен, — поблагодарил я стражника, — и не налегай на вино.
— Не стану, мастер, — усмехнулся тот в ответ.
Я вошел в дверной проем следом за Патриком. И тут меня ударило.
Это был не простой удар. Конечно, никто меня не тронул. Но моя голова вдруг наполнилась неясным гудением, в глазах потемнело, а ноги затряслись. Я оперся на стражника.
— Что это с вами, мастер? — удивился он.
Я не ответил. Я пытался сосредоточиться на своих ощущениях. Такого никогда раньше не бывало, это самое сильное озарение, которое мне довелось пережить. На лбу выступил пот, и слабость навалилась еще сильнее.
Тут стоит заметить, что рядовой охотник на ведьм обладает не таким уж большим арсеналом борьбы с нечистью — это только его боевые навыки, познания в демонологии и некромантии, необходимые для эффективного противостояния порождениям огня и смерти, и «монета» на самый крайний случай. Вот и все — никакой магии. Разве только вера, но не более как подспорье. Со мной все было немного по-другому.
Еще во время моего обучения в семинарии, при монастыре Теурга, отец-настоятель Сиребий заметил у меня странную особенность — мое тело очень резко реагировало на присутствие всего «богопротивного». Когда началась Вторая Великая Война, и монастырь был осажден нежитью, я провалялся с жуткой лихорадкой два дня, пока имперские войска не сняли осаду. Священник, приставленный к госпиталю, разводил руками — не помогали ни лекарства, ни святая сила. После этого отец-настоятель обратил на меня свое внимание и провел несколько болезненных сеансов изучения моих способностей. Именно тогда меня, по просьбе все того же настоятеля, перевели из духовной семинарии в монастырь Сияющей Руки, где готовили паладинов. Правда, паладина из меня не вышло.
Пусть природа моего «дара» так и осталась невыясненной, но после нескольких лет тренировок я научился контролировать свое состояние и даже использовать его себе в угоду. Но сейчас — это было страшно. Словно в тот первый раз, когда я увидел со стен монастыря в зыбкой дымке на горизонте истлевшие стяги армии Мортис.
Я отпрянул от Патрика и, пытаясь устоять на ногах, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Лоб покрылся испариной, но слабость прошла. Мишру шевельнулся. Спокойно, дружище, я уже в порядке.
— Мастер? — еще раз с беспокойством спросил Патрик и положил руку мне на плечо.
— Все в порядке. Я просто сильно устал с дороги.
Стражник с недоверием посмотрел на меня, но переспрашивать не стал.
— Где у вас тут можно остановиться на ночь?
— Ну, — Патрик задумался, — последний постоялый двор — это «Черное Дерево» в квартале отсюда. Там же и трактир.
— А где остановился барон?
— Ривенхат? Тот, что приехал с полмесяца назад? Я слыхал, что он гостит у мэра.