Гремящий порог
Шрифт:
В парткоме машинистка сказала Перевалову, что звонил Набатов и просил после работы зайти к нему домой..
— Просили, если сможете, к шести часам.
«Ну что ж, поговорим по душам,— подумал Перевалов.— Прятаться не станем».
А сейчас за работу. И так полдня отводил душу.И он погрузился в свои так называемые текущие дела.В большом настольном блокноте записаны самые неотложные. И этих самых неотложных почти целая страница. Первая запись:
«Подобрать пропагандиста в тракторный парк вместо Казаченкова».Отличный пропагандист. Перевалов вспомнил, как
Перевалов звонит и говорит машинистке (она же и заведующая учетом):
— Принесите карточку Перетолчина Федора Васильевича из парторганизации механизаторов.
В партии с 1943 года. Образование — среднее. Водитель танка. Отличные данные.
В блокноте появляется новая запись: «Побеседовать с Перетолчиным».
Возвращая карточку, Перевалов говорит:
— Вызовите ко мне завтра, после работы.
— К вам заведующая клубом с правого берега.
— Пусть заходит.
Заведующая клубом явно взволнована. Говорит она быстро, как бы опасаясь, что ей не дадут высказаться до конца.
— При таком отношении совершенно невозможно вести никакой культурной работы. Хозяйственники не только не помогают, а прямо суют палки в колеса. С большим трудом подготовили программу для новогоднего молодежного вечера, и все срывается. Веру Гончаренко не освобождают от вечерней работы. Срывается вся программа, а Ершов говорит, что это его не касается: он не отвечает за работу клуба, он отвечает за работу строй участка. Никакого у людей сознания…
Перевалов звонит несознательному Ершову и убеждает его перевести Веру Гончаренко в дневную смену.
Разговор с заведующей клубом еще не закончен, входит секретарь комитета комсомола Саша Долгушин. У. него тоже неотложное дело.
— Помогайте, Семен Александрович. Комсомольцы автобазы решили создать комсомольско-молодежную колонну. Начальник автобазы противится.
Перевалов звонит начальнику автобазы. Тот оправдывается, приводит свои доводы.
— У тебя в автобазе прогулы есть? — спрашивает Перевалов.— Есть. Аварии есть? Тоже есть. После получки выходят на работу под хмельком? Случается. Так вот, комсомольцы хотят тебе помочь. Создать колонну, в которой не будет прогулов и аварий. Советую не отказываться от их помощи, а поддержать инициативу.
…День уже клонится к вечеру. А время не просто идет, оно подбрасывает один за другим все новые и новые вопросы.
Приносят заявление группы рабочих бетонного завода. Домоуправ спекулирует квартирами, а начальник жилищно-коммунального отдела его покрывает.
Женщина из далекого белорусского города Бобруйска просит написать ей, как работает ее сын,
Приходит слесарь ремонтно-механического завода: начальник цеха плохо помогает рационализаторам.
Приносят телеграмму: строители Нижне-Волжской гидроэлектростанции вызывают на социалистическое соревнование строителей Устьинской ГЭС.
Пишут ученики десятого класса из неизвестного Перевалову города Мензелинска: они решили после окончания школы всем классом ехать на великую стройку и просят партийный комитет помочь им в этом.
…День окончен. Многие вопросы решены. Но в блокноте заполнена новая страничка. Разные, самые разные вопросы. И все тоже неотложные.
И все это вместе взятое — только небольшая часть того, что именуется — партийная работа.
— Вот молодец, что пришел без опоздания! — сказал Набатов, встречая Перевалова в дверях.— А то бы мне Софья Викентьевна дала такой разгон! Чего смотришь? Она у меня женщина строгая, особенно когда дело коснется ее кулинарной репутации.
— Не слушайте вы его, Семен Александрович,— сказала Софья Викентьевна, выглянув в прихожую.— Раздевайтесь, мойте руки и проходите к столу.
— С удовольствием! — совершенно искренне признался Перевалов и подумал: «Конечно, лучше начать с этого, а пошуметь друг на друга всегда успеем».
Стол был накрыт с необычайным для здешних отдаленных мест щедрым разнообразием. Заметив изумление Перевалова, Набатов пояснил:
— Дары московского «Гастронома». Все свои чертежи и расчеты оставил Майорову на память, а чемодан загрузил более питательными вещами. Сонюшка! Тебя ждем.
— Сию минуточку,— ответила из кухни Софья Викентьевна.— Сажай гостя за стол.
— Гость стеснительный, без хозяйки не Садится.
Перевалов заметил, что на столе всего три прибора (сына-то, выходит, в черном теле держишь, Кузьма Сергеевич!), и не удержался, спросил:
— А где же Аркадий?
— Не пришел еще с работы.—Кузьма Сергеевич усмехнулся.— Мы же с тобой страху на всех нагнали и рабочий день сдвинули.
Вошла Софья Викентьевна, раскрасневшаяся от кухонной духоты.
— Не обращайте внимания на мой затрапезный вид,— сказала она, указывая на свой передник,— один бочок у пирога еще не готов. Хозяин виноват, давно прошу духовку переложить. Да садитесь вы наконец!
— Какой прикажешь? — спросил Набатов, протянув руку к бутылкам.
— Все равно,— сказал Перевалов.— Ты знаешь, я не большой охотник до этого зелья.
— Нет,— возразил Набатов.— Сегодня грех на сухую. Имеем по крайней мере два отличных тоста.
— Даже два?
— По меньшей мере два,— повторил Набатов и налил Перевалову и себе «Столичной», а Софье Ви-кентьевне золотистого вина из узкой, длинной бутылки.— Один по личному поводу, второй, так сказать, по общественному. Вообще-то общественные интересы должны стоять выше, по сегодня, я уверен,— он посмотрел на Перевалова и снова уже не в первый раз загадочно улыбнулся,— следует вперёд выпить по личному поводу.. Итак, за скорую встречу!—Он чокнулся со всеми и выпил.