Греши и страдай
Шрифт:
Моя кожа натянулась на костях, становясь сверхчувствительной и осознающей. Я ничего так не хотел, как ощутить кончики ее пальцев на моих руках, моем лице, моем члене.
— Подойди ближе, Арт. Ты не сможешь сделать слишком много, когда между нами целая комната, — Клео шагнула вперед на своих сексуальных высоких каблуках.
Стройные мышцы ее ног вырвали у меня стон.
— Черт, ты такая красивая.
Она прикрыла глаза.
— А ты до смешного красив.
Мои пальцы воспламенились, уже опьяненные ожиданием прикоснуться к ней.
—
Я сделал еще один шаг.
И еще один.
С каждым разом моя головная боль усиливалась, но она не могла сравниться с пульсацией в моем члене. Медленно расстояние сокращалось, пока воздух не затрещал от напряжения. На секунду я испугался того, что произойдет, когда мы, наконец, коснемся друг друга. Мы воспламеняли, искрили и пожирали друг друга в порыве плотского взрыва.
Была еще одна причина, по которой я нуждался в ней прямо здесь. Сию минуту. То, в чем я никогда бы не признался вслух. Сегодня вечером речь шла о бумажной работе и средствах массовой информации. Но завтра…
Завтрашний день был посвящен пулям и крови.
Это гребаная война.
Время Рубикса истекло.
Битва была проиграна, и мое время с Клео быстро приближалось либо к возмездию, либо к смерти.
— Как? — пробормотала она. — Как я убиваю тебя, когда ты заставляешь меня оживать?
Еще шаг.
Мое сердце бешено колотилось о ребра.
— Ты убиваешь меня, потому что без тебя я чертовски одинок. Я оглядываюсь на последние восемь лет и задаюсь вопросом, как, черт возьми, я выжил без тебя. Мое гребаное здравомыслие зависит от тебя. Моя самооценка, мое счастье, моя цель в этой жизни — все зависит от тебя.
«Что за херня?»
Я не хотел извергать такую изнуряющую правду. Ей не нужно было знать, насколько я был разбит из-за того, что скучал по ней. Ей не нужно было догадываться, насколько близок я был к тому, чтобы потерять самообладание, столкнувшись с завтрашней войной.
До того, как она вернулась в мою жизнь, я бы с радостью умер, если бы это означало, что я отомстил. Но теперь... теперь я, черт возьми, хотел жить.
Проведя рукой по волосам, я дернул резинку для волос и распустил конский хвост. Я попытался взять себя в руки.
«Не дай ей догадаться. Овладей ей. Трахни ее. Но не позволяй ей понять».
Клео сделала еще шаг, ее лицо смягчилось, а глаза заблестели.
— Ты никогда не потеряешь меня, Арт. Больше нет.
В груди запульсировала боль.
— Хотел бы я, чтобы это было правдой.
Постоянная головная боль, которая не покидала меня, внезапно истощила меня. В ушах отдавались призрачные звуки пуль. Я облизнул губы.
— Иди сюда.
Она повиновалась.
Мы встретились посреди ковра. Мы смотрели, но не касались друг друга. Мы дышали, но не разговаривали. Напряжение становилось все сильнее, пока волоски у меня на затылке не встали дыбом
Мы были так близко, но все еще так далеко друг от друга.
— Черт возьми, подойди ближе, — я схватил ее за затылок и прижался губами к ее губам. В тот момент, когда я прикоснулся к ней, мир испепелился.
Не было никакого восстановления мира. Не было предстоящей битвы. Это были только мы на целую вечность.
Ее губы раскрылись, приветствуя меня, когда я подвел ее спиной к дивану в конце кровати. Я не стал ложиться на матрас. Мне не нужна была долгожданная нагота. Мне нужно было быть внутри нее сейчас. Немедленно. В эту самую гребаную секунду.
На каблуках она была выше, ее руки могли обхватить мои щеки. От ее теплого прикосновения мое сердце забилось чаще, и я застонал, когда ее язык стал массировать мой.
Мы не прекращали целоваться, даже когда ее колени ударились о диван, и Клео чуть не упала. Развернув Клео, я прижал ее живот к высоким подлокотникам дивана и прижался к ней своим членом.
— Чувствуешь, насколько ты мне нужна?
Проведя пальцами по ее спине, я проследил молнию и опустился к жестким юбкам внизу.
— Я хочу, чтобы ты подчинилась мне. Позволь мне взять тебя таким образом.
Клео склонила голову вперед, впиваясь пальцами в фиолетовую ткань мебели, когда я залез ей под платье и схватил за тонкое кружево на бедрах. Спустив ее нижнее белье, я стал возиться с брюками и ремнем.
Мне потребовалось две секунды, чтобы расстегнуть молнию и вытащить свой член. Я стиснул зубы, прикасаясь к себе, чертовски готовый к освобождению.
В глазах рябило от непреодолимой головной боли, усиливавшейся с каждой секундой. Сердцебиение не желало утихать, стуча все быстрее и быстрее.
Клео застонала, когда я задрал низ ее платья, прижимаясь своим обнаженным членом к ее разгоряченным бедрам.
Она выгнула спину.
— Да. Возьми меня.
— Ты подчинишься? — я снова прижался к ней. Предэякулят выступил на моем члене, и я размазал его по ее идеальной заднице.
«Ты подаришь мне это воспоминание, даже если оно будет последним?»
— Боже, да. Я подчинюсь. Я сделаю все, что ты от меня захочешь.
— Ты невероятна, — я сжал в кулак всю свою длину, скользя глубоко в нее. Без прелюдии, без предупреждения. Сила ее желания позволила мне войти плавно, без ограничений. Ее тело плавилось от желания.
— Черт, в тебе так хорошо.
Клео глубже вжалась в диван, отдаваясь мне. Ее бедра покачнулись, сильнее насаживаясь на мою длину.
— Проклятье, Клео, — я впился в ее бедра, удерживая Клео неподвижно. — Сделай так еще раз, и через несколько секунд я опозорюсь.
Она тихо засмеялась.
— Я не думаю, что смогу выдержать слишком много, — Клео нахмурила лоб от удовольствия. — Это слишком приятно.
Мы оба были все еще одеты в вечерние наряды, соединяясь только там, где это имело значение.