Грешки
Шрифт:
Конечно, мать полагала, что профессия драматурга слишком эксцентрична, но Алекс твердо решил заниматься тем, чем хотел. Чтобы его оставили в покое, ему приходилось идти на кое-какие уступки. Поэтому сейчас он снял трубку и набрал номер.
— Кэролайн, малышка. У меня скверные новости. В следующий уик-энд большой семейный сбор дома, и боюсь, мне не удастся отвертеться.
— Лидия, тебе снова звонил какой-то парень из Принстона.
Лидия бросила связку учебников на кровать и пожала плечами.
— Следовало
— Что?! А как же ты?
— Это мать накупила мне одежду для студентки колледжа. У нас с ней всегда были разные вкусы. Ну, пока я училась в школе, с этим приходилось мириться. Но здесь — ни за что! Отныне я стану самой собой.
— Господи, Лидия, никто и не подозревает тебя в конформизме!
— Сие, ты и понятия не имеешь, как трудно не быть конформисткой. Во мне, например, есть такое, о чем никто не догадывается. Никто.
— Уверена, мы узнаем об этом еще до конца года, — заметила Сие, перебирая в шкафу подаренную ей одежду.
Лидия закурила.
— Ox, Сие, почему-то я места себе не нахожу. — Она надела только что купленный подержанный хлопчатобумажный жакет. — Пойду-ка в комнату Тима. У них всегда найдется что покурить. И вообще мне нужно побыть в обществе мужчин.
— Что с ней такое? — спросила Сие вторая соседка по комнате, оторвавшись от книги.
— Тот, кто знает Лидию, любит ее, — ответила Сие. — Если, конечно, хватает терпения ее вынести. Сегодня она в самом скверном настроении. Наверное, у нее менструация.
Глава 2
— Джуно, а ты что думаешь? Как ты, женщина, относишься к воинской повинности? — Рэндл Фитцпатрик, сделав затяжку, передал кальян по кругу.
Джуно была здесь единственной девушкой. Молодые люди очень ценили ее общество, старались перещеголять друг друга в остроумии и постоянно обращались к Джуно как к арбитру. Было начало декабря, до рождественских каникул оставалось несколько недель, и присутствие девушек в Йельском университете все еще не утратило прелести новизны. Однако во время серьезных споров и словесных перепалок Джуно, высказав свое мнение, начинала чувствовать себя лишней.
— Я не хочу никого убивать и не хочу, чтобы меня убили, а поэтому считаю несправедливым, что вам, парням, приходится учиться воевать. По-моему, надо положить конец войнам и отменить призыв на военную службу. Если же это невозможно, следует призывать женщин, и они должны получать ту же подготовку, что и мужчины, а это нечто большее, чем искусство вести бой. Так обучают, например, в миротворческом корпусе.
— Правильно,
— Едва ли я смогла бы убить кого-нибудь, хотя обращаться с оружием умею. Научилась лет в одиннадцать, когда дедушка брал меня на медвежью охоту.
— На медвежью охоту?! Не слабо! Обожаю эту девушку из пограничного города. — Рэндл обнял Джуно. — Эй, а может, пойдем в бар Руди и продолжим дискуссию за кружкой пива?
— Я не пойду, — сказала Джуно. — Хочу попасть на вечер поэзии.
— Поэзии? — удивился Рэндл. — Ты, наверное, шутишь?
В конце концов он отправился вместе с ней.
Вечер поэзии проходил в небольшой аудитории колледжа Сейбрук. Около двадцати пяти человек собралось там послушать начинающих поэтов, однако их имена тут же забывались, а стихи с трудом поддавались пониманию.
— Давай смотаемся отсюда, — шепнул Рэндл.
— Подожди, — ответила Джуно. — Этот парень меня заинтересовал, послушаем его еще несколько минут.
— Макс Милтон? Да он просто тупица. Мы учились С ним в одной школе, только он на два класса старше.
— Если хочешь, уходи, а я останусь.
— Да ладно тебе, не злись. — Недовольный Рэндл уселся поудобнее.
Макс Милтон поднялся на кафедру и театральным жестом положил перед собой несколько листов бумаги.
На его худощавом лице выделялись полные чувственные губы, чуть искривившиеся в насмешливой улыбке, когда он оглядел собравшихся. Длинные черные блестящие волосы падали на спину. Стиль одежды был тщательно продуман им: черный плащ до щиколоток, белая шелковая сорочка и пиратские панталоны, заправленные в высокие сапоги.
— Мое первое стихотворение называется «Дивертисмент с волосами, окрашенными хной». — Темные глаза Макса Милтона обвели аудиторию и задержались на Джуно. Читая стихи, он время от времени посматривал на нее, и девушка, почти не слыша его, чувствовала, как между ними словно пробегает электрический ток.
Когда вечер закончился, к ней и Рэндлу подошел Макс Милтон.
— Привет, Фитцпатрик! — Он обращался к Рэндлу, но не сводил глаз с Джуно. — Я и не знал, что ты увлекаешься поэзией. Не представишь меня своей спутнице?
Рэндл неохотно познакомил их.
— Мне понравились ваши стихи. — Джуно улыбнулась.
— С удовольствием подарю вам их. — Он сунул ей в руку сложенные листы бумаги.
— Идем, Джуно, нам пора. — Рэндл повлек девушку к выходу, и вскоре на них повеял свежий, прохладный ночной воздух.
— Возможно, мы еще увидимся, — крикнул вдогонку Макс.
— Господи, какую же претенциозную чушь он пишет! — воскликнул Рэндл.
— Не знаю что и сказать. Мне вроде понравилось.
Рэндл пожал плечами.