Грешник

Уорд Дж. Р.

Просто перестань сражаться. Прекрати ради забавы убивать моих созданий. И тогда все будет кончено.

Ах, Сестра, но я занят этим не ради забавы. Моя природа — разрушать. Уравновешивать твою силу и все такое, мы оба созданы Отцом с определенной целью. Мы — Альфа и Омега, Аналисс. Разве ты сама не говоришь об этом с определенной частотой? Мне ли учить тебя этому спустя столько веков.

Дева Летописеца отступила назад и сама принялась вышагивать, пока не достигла закрытых двойных дверей, ведущих в помещение с редкими изданиями. Сквозь стеклянные вставки, покрытые проволочной сеткой, она смотрела на собрание томов

в кожаных переплетах и чувствовала притяжение к старым дубовым полкам и мирному созерцанию бесконечных страниц, заполненных множеством слов.

Она всегда любила библиотеки. Сборники прозы. Истории, основанные на реальной жизни. И если бы эта встреча с братом проходила при других обстоятельств, она бы коснулась стекла печальным, полным тоски жестом. Но она слишком хорошо знала своего брата. Ни о чем нельзя рассказывать, нельзя демонстрировать слабость.

Тебя уничтожат, произнесла она, повернувшись лицом к своему брату.

Ты говоришь так, словно будешь сожалеть обо мне.

Ты — мой брат. Конечно, я буду оплакивать тебя.

Я — твой враг. Омега обернулся, они словно приняли боевую стойку на полированному полу, две противоположные шахматные фигуры на доске в натуральную величину, на черных и белых мраморных квадратах. Так было всегда… и, кроме того, я не могу существовать без тебя. И ты не можешь существовать без меня.

Это не так. Так гласит Пророчество.

Нет, поправил ее Омега. В той строфе говорится, что есть тот, кто увидит мой конец. В формулировке отсутствует упоминание о тебе, но это не значит, что тебя это не коснется. Признай сама: сейчас ты побуждаешь меня прекратить наше противостояние скорее для того, чтобы защитить себя, а не из какой-то родственной любви ко мне.

Нет, я бы так не сказала.

Тогда ты лжешь. В тебе есть я, как во мне есть ты. Сестра, ты можешь быть коварной, как и я. Что подводит меня к цели нашей встречи. Голос Омеги изменился, упав на октаву. Я ожидал, что ты останешься в стороне от конфликта. По нашему соглашению.

О чем ты сейчас говоришь, Брат? Я и так в стороне.

Ты, безусловно, не безучастна. Или ты думаешь, что я не знаю о вашем маленьком разговоре с Разрушителем в церкви этим вечером?

Дева почувствовала, как в ней закипает гнев. Мне разрешено взаимодействовать с моими творениями.

Тебе не позволено влиять на них, если это влияет на наше противостояние. Состязание должно быть честным — ты сама заявила об этом давно, когда настаивала на том, чтобы мы четко определили наши роли и обязанности. И этим вечером ты предупредила Разрушителя о том, чтобы он забрал твоего кровного сына с поля боя. Несправедливо, Сестра.

Дева Летописеца намеренно прикрывала свои мысли. Ты знаешь, что я отошла в сторону?

Отошла в сторону каким образом?

Я оставила свою роль присматривающего за своими творениями другому. Разве ты этого не знал?

Учитывая последовавшую долгую паузу, было очевидно, что Омега был не в курсе.

Я так и сделала, Брат мой. Я покинула свое Святилище. Передала свои полномочия другому,

я ушла.

Капюшон двинулся, будто Омега отпрянул. Но зачем?

Миллиарды лет я считала, что моя сила в моем творении. Но не в поддержке силы этого творения. Она подумала о своих сыне и дочери. Акт рождения смертных — многих из них — не то же самое, что воспитание. Однако узнаешь это, лишь когда становится слишком поздно. Когда уже причинен непоправимый ущерб, о котором впоследствии сожалеешь.

Сказать правду вслух было облегчением, но она остановила себя. Ее Брату едва ли можно доверять, а она, вероятно, уже рассказала ему слишком много.

Тем временем, Омега склонил голову и проплыл мимо балюстрады, глядя на лестницу, на то, что было внизу. Когда он вернулся к ней, она приготовилась к какому-то заявлению. Или триумфальному оскорблению по поводу отсутствия у нее крепости духа.

Где ты пребываешь сейчас? — Вместо этого спросил он.

Я провожу время с Отцом. Но в основном проплываю сквозь века и изучаю свои действия и поступки. Пытаюсь понять, где ошиблась. В этом отношении мне есть что пересмотреть. Страстное желание изменить ход мыслей своего брата почти заставило ее приблизиться к нему, но она оставалась на своем месте. И поэтому я говорю тебе, прекрати. Откажись. Оставь поле конфликта и спаси себя.

Омега пожал плечами под своей потрепанной одеждой. И чем тогда заниматься?

Существуй. Учись… Когда Омега пренебрежительно хмыкнул, Дева Летописеца придала твердости голосу. Лучше так, чем не существовать вообще.

Я все еще могу выиграть, это ты понимаешь? Капюшон повернулся к ней. Ты принимаешь свою возможную победу как должное.

Конечно, лучше уступить, чем рискнуть всем и потерпеть крах.

Один из рукавов запятнанного халата поднялся, и черная тень ее брата, казалось, подняла указательный палец. О, не забывай о моей природе.

Даже если уничтожат именно тебя? Глупое проявление твоего характера.

По крайней мере, это и есть моя цель, и большего я не могу сказать тебе сейчас.

Дева Летописеца покачала головой. Творение связано с воспитанием. Или, по крайней мере, так должно быть. Я преуспела в первом и стремлюсь освоить навыки второго. Я бы сказала, это стоящее занятие.

Мы с тобой такие разные.

Да, Брат мой. Мы разные.

Злость прозвучала в тоне Омеги. Я бы предпочел быть уничтоженным, чем просто исчезнуть.

Это, конечно, твое решение.

И я заберу тебя с собой. В любом случае, выиграю я или проиграю, ты не будешь свободна. В первом случае потому что придется оплакивать смерть своего драгоценного творения, ты будешь заперта в тюрьме своей боли, в вечности Дхунда. А я буду вечно удовлетворен, зная, что смог возвыситься. В последнем случае потому что ты распадешься на атомы вместе со мной. Вселенная не может существовать без равновесия. Отец не допустит этого, и пожертвует твоим существованием, чтобы сохранить Свое наследие, поверь мне. Если я уйду, ты уйдешь вслед за мной.