Грешник

Уорд Дж. Р.

— Извини, если я заставила тебя почувствовать себя неловко.

Мэл сказала это мягко, в ее словах слышалось раскаяние.

— Неловкость тут не при чем, — Бутч вытащил черную юбку в пайетках и с подолом в рюшах. — Я в себе уверен.

— Что ты имеешь в виду?

— Я люблю свою жену, и она единственная, кто вызывает у меня сексуальный интерес. — Он вернул юбку на место и продолжил движение вдоль вешалки. — Так что я в порядке… вау, это же «МакКуин».

— Большинство знакомых мне мужчин не настолько дисциплинированы.

Бутч

посмотрел на ванну. Мэл вытянулась в чаше, ее голова покоилась на краю, густые темные волосы свисали прядями практически до пола. Она от усталости закрыла глаза, и это встревожило его, но, по крайней мере, на ее щеках снова вспыхнул румянец.

— Здесь дело не в дисциплине, — сказал он. — Ты — великолепная женщина, и дело не в тебе. А в том, кто ждет меня дома.

Мэл открыла глаза и на мгновение уставилась в пространство. Затем повернула голову и посмотрела на него через расстояние, которое он проложил между ними.

— Могу я задать один вопрос? — тихо сказала она.

Бутч сосредоточился на одежде, вытаскивая черную кожаную юбку размером с салфетку.

— Конечно.

— Что она сделала?

Он нахмурился и посмотрел в сторону ванны.

— Что, прости?

— Что такого сделала твоя жена, что ты влюбился в нее? Был ей настолько предан? Я про то, что даже в ту первую ночь, когда я увидела тебя, когда у меня не было синяков… ты оставил меня в клубе. Любой другой мужчина пошел бы со мной, и мы… мы бы были вместе, и не потому, что ты заплатил мне.

Повесив юбку обратно, Бутч подошел к сумкам и туфлям, хотя глазами не видел дорогие предметы роскоши. Даже когда его пальцы коснулись «Эрмеса» и «Луи», он вместо этого вспоминал тот первый раз, когда увидел свою Мариссу. Их первая встреча произошла в доме Дариуса, тогда там еще базировалось Братство. В элегантной гостиной он ждал решения о своей судьбе… смерти от рук, как он полагал, наркоторговцев… когда — бам! — его жизнь изменилась раз и навсегда.

Марисса прошла через арку, одетая в шифоновое платье, достойное королевы, ее длинные светлые волосы спадали до бедер, чистый, морской аромат дразнил его обоняние. Она была так прекрасна и одновременно так грустна, как эфемерная богиня, на которую он не был достоин смотреть.

А затем она посмотрела на него.

— Ничего, — сказал он хрипло. — Моей жене не пришлось ничего делать. Она просто оказалась в поле зрение, и я все понял. Для меня все в ней было идеально, и абсолютно ничто — вообще ничего — не заставило меня усомниться в ее совершенстве с тех пор.

— Как долго вы вместе?

— Три года.

Послышался тихий звук воды, как будто она двигалась в ванне.

— И вы никогда не ссорились?

— На самом деле, нет. У нас возникают разногласия, но мы не злимся друг на друга. Мы оба просто ищем компромисс, чтобы избавиться от напряженности.

— Она одевается для тебя? Ну, так она поддерживает

твой интерес? Она часто меняет нижнее белье? Вы играете в ролевые игры?

Бутч рассматривал стойки одежды, разнообразие цветов и тканей, стилей и фасонов, эпох, представленных в коллекции.

Он пожал плечами.

— На ней может быть мешок из ткани. Старинная футболка. Панталоны или спортивный костюм из полиэстера. Дело не в том, что на ней. Что до ролевых игр? Я хочу ее. Все уступает перед ней, так зачем ей одеваться для меня?

— Она должна что-то делать. Ее волосы… как выглядят ее волосы?

— Ты ищешь физическое объяснение. Что-то материальное. Ты не найдешь его, потому что это не главное. — Он коснулся креста под своей футболкой. — Это как с верой. Это просто данность.

Когда Мэл не ответила, он порадовался, что можно закрыть эту тему. Только вот запах слез привлек его внимание.

Он снова посмотрел в сторону ванны. Мэл все еще смотрела прямо, плача в тишине, ее слезы капали в воду.

— Мэл, — тихо сказал он. — Пожалуйста, позволь мне позвонить доктору, моему другу? Это женщина, и она очень хорошая.

— Нет. — Она вытерла лицо и посмотрела на кончики своих пальцев. — Меня просто оказалось недостаточно, наверное. Для того, кого я люблю… в конечном итоге, он просто не хотел меня. Тяжело принять такую правду. И ты прав, я ищу внешние оправдания, потому что предпочла бы, чтобы причиной его нелюбви была моя внешность. И в меньшей мере — мое внутреннее Я. Можно изменить одежду и прическу, нанести другую помаду, сделать другой маникюр. Но дело в том, кто ты есть на самом деле, с этим ничего не поделаешь, понимаешь?

— Но, возможно, дело было в нем. Может, он не был готов. Может, с ублюдком что-то не так.

— Та, кого он выбрал, совершенно на меня не похожа.

— Тогда он просто не сумел сделать правильный выбор, — Бутч сел в кресло, повернутое в сторону от ванны. В огромном зеркале слева он все еще видел ее отражение. — Я знаю, что это сложно. Но ты винишь себя в том, что, возможно, не имеет к тебе самой никакого отношения. Я знаю, звучит как полная чушь, но это его потеря, и я надеюсь, что он будет жалеть об этом до конца своей жизни.

— Я просто не знаю, что делать с собой. Я бесцельно брожу по городу по ночам. Таскаюсь по клубам и не нахожу ничего интересного. Я… питаюсь эмоциями других. Я не живая. Я просто не здесь.

Бутч подался вперед и потер лицо.

— Я был там, где ты, Мэл. Я знаю, на что это похоже.

— Правда?

— Да. И это тяжело. — Движимый сочувствием, он поднялся на ноги и обернулся. — Мне очень жаль, Мэл. Я не хочу этого для тебя. Я не хочу ничего из этого для тебя.

Слезы потекли из ее глаз, исчезая в чистой воде, которая укрывала ее тело. Когда она посмотрела на него, Мэл выглядела невероятно грустной и хрупкой, несмотря на свою красоту.