Грешник
Шрифт:
– Не то, что? Выпорешь меня?
– поинтересовалась юная прелестница, перекидывая ноги с одной на другую, как какая-нибудь недоделанная Шерон Стоун.
– Выпорю, если понадобится!
– нахмурился Громов и вышел из комнаты. В последнее время у Каримовых он бывал не так часто и всегда возвращался к себе домой. Да... та квартира, наконец, стала его настоящим домом. А все потому, что все в нём наполнилось ей. Наташей...
Она потихоньку осваивалась на новом месте. Привыкала. Странно, но на это ей потребовалось больше времени, чем привыкнуть к нему самому. Но Глеб и не торопил. Только
– Я испекла пирожки. И приготовила жаркое...
– выскочила из кухни Наташа.
– Ничего?
Глею сглотнул. Покачал головой. С наслаждением впитывая в себя ее голос, в котором зазвучали непривычные возбужденные нотки.
– Ничего. Надоела уже эта ресторанная жрачка.
Наташа улыбнулась. Качнула головой - подтверждая его слова, и залипла на нем своим странным немигающим взглядом, к которому он привык.
– Я еще прибралась. Пыль осела. Ничего?
– Ничего. У меня обычно домработница этим занимается, но я подумал, что тебе может не понравиться присутствие посторонних.
Наташа отвела взгляд. Кивнула.
– Завтра я хотела бы пойти на репетицию. Ну... после того, как навещу Кирилла.
– Репетицию?
– Да. Я пою в церковном хоре в храме Николая Чудотворца. Скоро Пасха... Я думаю, что мне давным - давно следовало бы вернуться к работе.
– Тебе рекомендовали больше отдыхать, - напомнил Глеб, кивнув на ее едва заметно поплывшую талию. Не будь он на ней до такой степени помешанным - возможно и не заметил бы. Но он был. От него ничего не могло укрыться.
– Я знаю. Но, когда малыш родится - мне потребуются деньги. Много денег. Я ведь не смогу некоторое время работать, и еще неизвестно, сможет ли работать Кирилл, - последнее предложение Наташа уже почти шептала.
Громов не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны - было хорошо, что она понемногу выбирается из своего кокона и больше не лежит в кровати, гипнотизируя взглядом стенку. С другой... Черт. Ей бы следовало себя поберечь! У Наташи был низкий гемоглобин, давление, она плохо набирала вес. К тому же на днях с большим опозданием у неё начался токсикоз, все прелести которого он ощутил в полной мере. В понедельник Глеб даже на работу опоздал - так плохо ей было.
– Наташа, послушай сюда.
– Да, Глеб Николаевич?
– Ты по поводу денег вообще не беспокойся. Ладно? У меня этих денег - на десять жизней хватит. И что бы ни случилось с Кириллом... в общем, у меня ведь никого больше нет. Только вы с маленьким. Слышишь?
– он даже ее легонько встряхнул.
Наташа подняла взгляд. Загадочно улыбнулась кончиками губ. Кивнула. Взяла его руку и приложила к щеке.
Громов сглотнул. Нет, он знал, что это ничего не значит. Просто... Наташа проявляет эмоции не так, как другие
Не то, чтобы это хоть что-то меняло.
Его член подпрыгнул и болезненно запульсировал. Телом пронеслась дрожь. Глеб опустил тяжелые веки
– но это тоже была ошибка. Его взгляду предстала ее тугая аккуратная грудь, которая тоже заметно прибавила в объеме. Острые колпачки сосков натянули плотный трикотаж футболки...
– Я к тому, что...
– Громов откашлялся, отвел взгляд куда-то в сторону, - ты, конечно, занимайся, чем хочется. Но без надрыва, ладно? Чувствуешь, что устала - забей.
– Хорошо, - губы разъехались еще чуть шире.
– Правда?
– Угу. Я только на репетиции и, может быть, озвучу рекламу. Мне предлагали мультик...
– Озвучить мультик?
– Да. Я очень хотела. Но боюсь подвести людей. Это долгий проект, а я не уверена... Ну, вы понимаете.
– Не знал, что ты такой востребованный специалист, - честно признался Громов. В отношении ее работы он как-то не рыл...
– Ой, это все голос... В детстве с меня смеялись. Дразнили китом...
– совсем по-детски хихикнула Наташа.
– Китом? Ты была пухленькой?
– О нет!
– замахала руками Наташа, - Не в этом смысле... Слышали когда-нибудь, какие они издают звуки? Утробные такие... Вот я так же гудела, когда злилась. Голос-то у меня, слышите, какой?
– Очень красивый голос.
– Правда?
– Да. Я сразу в него... В общем понравился он мне. Да.
– Может быть, вы когда-нибудь послушаете, как я пою. Ну, в храме... Если захотите, конечно...
В храме он не был, наверное, с крещения. Собственного, не того, что народ праздновал в январе, сигая в прорубь. С богом у него были свои отношения. Сложные... Но чтобы ее послушать, он мог пойти и в церковь.
– Конечно. Обязательно.
– На Пасху тяжелая служба. Вечерня длится всю ночь. А там сразу заутренняя...
Так они и жили. Утром Наташа обязательно ехала к Кириллу, проводила у него пару часов, а потом возвращалась либо домой, либо на репетицию. К началу мая у них установился какой-никакой распорядок. Днем каждый занимается своими делами, а вечером... Вечером они были всегда вдвоем, всегда вместе.
В один из таких вечеров в дверь позвонили. Громов нахмурился. Бросил взгляд на часы.
– Мы кого-нибудь ждем?
– широко распахнула глаза Наташа.
– Нет. Даже странно...
– покачал головой Громов, стараясь игнорировать, как у него сжималось все внутри, от этого «мы», ставшего уже таким привычным.
Глеб подошел к домофону и чертыхнулся, глядя на Карину, за спиной которой маячила парочка его ребят. Только ее здесь и не хватало. Громов помедлил. Хотя, какой в этом был смысл? Ну, не выгонять же эту малолетнюю дурочку? Повернул замки. Распахнул дверь.
– Ну, наконец-то, что ты так долго?!
– пробормотала девушка, просачиваясь между дверью и Глебом. А спустя мгновение замерла. Глаза сузились. Подбородок высокомерно взмыл вверх. Она переступила с ноги на ногу и в приказном тоне скомандовала: - Так, ты пока эту выпроводи, я в кухне подожду. Разговор есть серьезный.