Грешник

Резник Юлия

Ларка запаздывала. Они прикатили раньше. И, наверное, хорошо, что успели попасть к Кириллу до то её появления. Зашли в палату. Нина покоилась в его руке, а второй он придерживал Наташу, хотя та и противилась, утверждая, что чувствует себя хорошо. Но тут уж Глеб был непреклонен. Она подошла к мужу. Его снова подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Ничего хорошего, да. Это означало, что за ночь его состоянье только ухудшилось. И Наташа тоже это поняла. Присела на край высокой койки. Коснулась губами Кириллова лба.

–

Привет, дорогой... Как ты? Врачи говорят, что ленишься...
– она плакала, не замечая собственных слез. Просто на автомате слизывала их с губ и шмыгала носом.
– А мне вот вчера пришлось попотеть... У нас дочь родилась, Кирюша... Смотри, какая маленькая... не пойму, на кого похожа. Может быть, на тебя?

Наташа погладила мужа по отросшим волосам, поцеловала руку. У Громова зубы ныли и в затылке ломило. И никогда еще, пожалуй, он не чувствовал себя так паршиво. Он был его сыном, этот похудевший, осунувшийся мальчишка. И за время, проведенное с Наташей, Глеб успел с ним познакомиться. Хоть немного...

Наташа выпрямилась и протянула руки, намекая, чтобы Громов отдал ей ребенка. Мужчина осторожно переложил малышку в слабые руки матери, встал рядом, готовый в любой момент ее подстраховать.

– Красавица, правда?
– Наташа перехватила дочку и подняла чуть выше. До этого момента сын не слишком узнавал близких, и Глеб было решил, что её усилия... ну, напрасны, что ли? А потом из уголка глаза Кирилла скатилась слеза. Одна, и еще одна... Он медленно опустил веки и с трудом снова поднял.

– Да?! Ты сказал, да? Ну, конечно... Красавица... Наша красавица...

Очень редко, но в жизни все же случается чудо. А может, оно случается чаще, чем мы думаем, да только кто ж поверит, что чудо случилось? Как бы то ни было, но в тот долгий день на закате лета именно это с ними и произошло. И, наверное, Кирилл уходил счастливым. Уходил легко, со спокойным сердцем. Смерть стала для него избавлением. А новая жизнь, которую Наташа сжимала в руках - продолжением прерванного полета. Он умер в присутствии матери, жены, дочери. И... отца, которого слишком поздно узнал.

В день похорон шел дождь. Было много народу. Отпевание, кладбище, поминки... А Наташа только- только выписалась из роддома. Когда они вернулись домой, сил не осталось даже у непоколебимого Громова. А Наташа... Наташа просто свернулась на кровати калачиком и вообще перестала на что-либо реагировать. Её как будто выключили из розетки. Тогда Глеб не даже не догадывался, как надолго затянется это её состояние. Он просто забрал малышку и вышел к Лариске, которая за каким-то чертом поперлась с ними.

– Дай мне, - прошептала она, забирая из рук Глеба Ниночку.
– Какая кроха... Пушинка... Чудесная, правда?

– Да, она красавица.

– Может быть, мне забрать её? Как думаешь? Эта-то не слишком адекватная. Ты ее видел?

– Ты опять начинаешь?

– А что? Она даже на Ниночкин плач реагирует не всегда! Угробит еще ребенка...

–

Наташа в шоке. Умер ее муж. Как ты вообще можешь такое говорить, Лара?

– Муж?! У меня сын умер! Сын! И, как видишь, я все еще на этой планете! А на какой планете наша невестка?

– Прекрати! Она прекрасно справляется с Ниной. Происходящее просто подкосило ее - вот и все. Но, твою мать, делай скидку на ее особенность!

– Знаешь что, Громов?! Я уже потеряла сына, и не дам ей угробить еще мою внучку!

– Её никто не собирается гробить! Послушай себя! А лучше поезжай домой. Тебе тоже не мешало бы отдохнуть. Нам всем не мешало бы.

В тот вечер Лариса не слишком противилась и действительно поехала к себе. А Громов всю ночь возился с малышкой, менял памперсы, прикладывал к Наташиной груди, носил столбиком, чтобы дочка срыгнула.

Дочка... Да! Так было правильно.

О том, что дело плохо, Громов понял, когда Наташа к ним не вернулась ни через два дня, ни через три. Ему как раз позвонил Каримов и, не сдерживая эмоций, проорал, что у него родился сын. Глеб что-то пробормотал, приличествующее случаю, и хотел уже свернуть разговор, когда начальник спросил:

– Глеб Николаевич... Ты мне расскажешь, какого черта происходит?

Глеб почесал в затылке. А почему, собственно, не рассказать? Тем более что разрываться и дальше между работой и заботой о Нине он просто не мог. Ему действительно был нужен полноценный отпуск.

– Да так, Амир Шамильевич. Сына я потерял на днях. Ты родил, а я вот... не уберег. А еще у меня внучка родилась. Я, как бы это сказать, с ней на хозяйстве. Больше некому. Отпустишь на месяцок? Или сразу на увольнение заявление писать?

– Ты совсем ебанулся? Я тебе напишу!

– Из Америки достанешь?

– Надо будет - достану. Ты гуляй, сколько понадобится. И это... решай все. Жизнь одна, мать с ней, с работой.

– И то так.

– Помощь нужна?

– Разве что менять памперсы. Да у тебя и у самого такое счастье. Так что помощник из тебя - так себе.

– Справишься?

– А то как? Отступать мне некуда. Бывай, Шамильевич. Позвоню, как все утрясется. Береги девочек и сына. Самое дорогое они. Вот так и понимаем, что важно...

Отпуск Громову очень пригодился, потому что прошло еще две недели, а Наташа так и не вернулась ни к нему, ни к дочери, ни в себя. И тогда стало по-настоящему страшно.

Глава 22

Так не могло продолжаться. И не только потому, что Нина нуждалась в матери, а он - в своей женщине. Но еще и потому, что состояние Наташи становилось невозможно скрывать от окружающих. От той же приходящей постовой медсестры, или Ларки, которая не оставляла их в покое ни на минуту. Глеб отчетливо понимал, что та спала и видела, как заберет малышку у матери. Ларисе нужен был только повод. Никто бы ей, конечно, девочку не отдал, но нервы она им всем могла потрепать хорошенько.